Расмус, Понтус и Глупыш
Шрифт:
– Ха-ха!
– рассмеялась Крапинка.
– Это Йоаким так говорит?
– спросила мама.
– Да, представьте себе, - торжествующе произнесла Крапинка.
– Все девчонки в школе влюблены в него, а ему нравлюсь я.
– Последние четверть часа - да, - подтвердил Расмус.
У Крапинки было мечтательное выражение лица.
– Когда я выйду замуж за Йоакима, я больше не захочу, чтобы меня называли «Крапинка», а только - Патриция. Патриция фон Ренкен! По-моему, здорово!
– Потрясающе, - сказал Расмус. Но мама
– Не болтай глупости, Крапинка, - сказала она.
Расмус взял миску, стоявшую рядом с Крапинкой.
– Желаете ли вы, фру баронесса, еще свиную сосиску, или я могу взять последний кусочек?
До этой минуты Глупыш тихонько лежал под столом у ног Расмуса, но тут звучно тявкнул, чтобы все знали, кому, собственно говоря, должен достаться последний кусочек. Расмус посмотрел на него.
– Да, Глупыш… да, сейчас! Мама, можно отдать Глупышу последний кусочек сосиски?
– Да, пожалуйста, - сказала мама.
– Хотя, собственно говоря, Глупышу не разрешается клянчить за столом, ты это знаешь.
Расмус сунул Глупышу кусочек сосиски.
– Нет, собственно говоря, нет… но уж… пусть!
Затем появился десерт, и Расмус, когда подошел его черед, положил себе изрядную порцию. Он удовлетворенно посмотрел на свою тарелку, где большой розовый остров из ревеневого крема плавал в море белого молока. Ложкой проложил он канавку в ревене и вообразил, что это - Суэцкий канал. Некоторое время это его усиленно занимало и мысли его были далеко, пока он не услышал, как Крапинка спрашивает:
– А вы знаете, что у Йоакима есть…
Вот как, стало быть, Йоаким снова появился на горизонте! Вообще-то у Крапинки жутко однообразные темы для разговора.
– У него есть каталог, - сказала Крапинка и слегка хихикнула.
– «Каталог дешевой распродажи»…
«Каталог дешевой распродажи» - это, вероятно, специально для мамы, - подумал Расмус, - ведь она так любит бегать по всяким распродажам». И верно, на лице у мамы сразу появился интерес.
– Что еще за «Каталог дешевой распродажи»?
– спросила она.
– Каталог девочек, - сказала Крапинка.
– Всех девочек, которые ему надоели, он вклеивает в «Каталог дешевой распродажи». Я имею в виду - вклеивает фотографии, которые от них получил.
– Да, ничего себе - хорошенькое у него маленькое хобби, - сказала мама.
– И сколько понадобится времени, чтобы в этом каталоге оказалась ты?
Папа страшно разозлился:
– О, и не стыдно ему?
– Я? Я никогда не попаду в «Каталог дешевой распродажи», - сказала Крапинка, победоносно вздернув голову.
У мамы чуть дрогнули губы.
– Ты так уверена в этом?
– Да!
– заявила Крапинка, и глаза ее заблестели, когда она произносила эти слова.
– Я уверена! Потому что Йоакиму раньше никто по-настоящему не нравился. Он говорит: со мной все совсем по-другому.
– Это он говорит,
– эхом отозвался Расмус, и целая гамма сомнений послышалась в его голосе.
– Да, но это же правда!
– неожиданно воскликнула Крапинка.
– Вообще-то, если он меня вставит в этот каталог, я умру, так и знайте!
Патрик похлопал ее по плечу:
– Ну-ну, спокойнее!
– Кстати о спокойствии, - сказала мама и пустила еще раз по кругу ревеневый крем.
– Как у тебя сегодня, Патрик, не случилось ли чего-нибудь особенного?
– Канарейка фру Энокссон снова улетела… если ты считаешь это чем-то особенным, - ответил папа.
Мама засмеялась:
– Канарейки и пьяницы - это все, чем вы занимаетесь?
Папа энергично кивнул:
– Именно так. Именно это я и сказал не далее как сегодня моему СП. «Канарейки и пьяницы», - сказал я.
– Скотланд-Ярд чистейшей воды.
Всем показалось это забавным, и, воодушевленный успехом, папа продолжал:
– А когда я отправлялся на свой дежурный обход, я сказал СП: «Слушай, СП, если в мое отсутствие прилетит какая-нибудь канарейка, попроси ее подождать».
Все снова рассмеялись, хотя Расмус неожиданно задумался:
– Хотя представь, папа, а если вдруг вынырнет какой-нибудь по-настоящему крупный мошенник, вы, верно, с непривычки все грохнетесь в обморок?
Но папа выпятил грудь и, похоже, ничуть не встревожился.
– Если вынырнет какой-нибудь мошенник, я тут же его и прикончу.
Расмус восхищенно посмотрел на отца:
– Вот было бы здорово! Тогда и мне нашлось бы что порассказать, когда Спичка начнет хвастаться, что его папаша был боксером. Спасибо, милая мама, спасибо, милый папа, за обед!
Сидя после обеда в своей комнате, он неистово зубрил уроки. Разумеется, это было совершенно ни к чему, но ведь с такой твердокаменной мамой другого выхода нет. Переварив в какой-то степени немецкий и биологию, он снова вышел на кухню. Мама и Крапинка как раз закончили мыть посуду, а папа читал газету.
Расмус счел наиболее разумным немного продемонстрировать свои только что приобретенные знания:
– Отгадайте, сколько желудков у коровы? Четыре! Вернее, отделов желудка: рубец и сетка, книжка и сычуг; вы это знали?
– Да, мы это знали, - ответила Крапинка.
– Но ты, во всяком случае, не знала, как они называются, - сказал Расмус.
И немного поразмышлял, прежде чем продолжить:
– А вы думаете, сами коровы знают, как называются их желудки?
Оторвав глаза от газеты, папа засмеялся:
– Не думаю!
– Ш-ш-ш, - сказал Расмус, - если они сами не могут разобраться со своими желудками-книжками, зачем это нам?
Мысль была мятежная. Нельзя вовремя отправиться в Тиволи только потому, что надо учить о коровах такое, до чего им самим ни капельки нет дела.