Распад СССР. 1991 год
Шрифт:
Сокращение численности, вывод войск, решение социальных вопросов… Новый облик армии, новые подходы к организации вооруженной борьбы не очень-то и просматривались. Впрочем, руководство Генштаба можно было понять – трудности государства с финансированием, внешняя политика уступок, срыв призывной кампании, незаконные вооруженные формирования и межнациональные конфликты на окраинах державы, необходимость учитывать позицию союзных республик…
Заметим, что выработку механизма взаимодействия с создаваемыми в республиках комитетами по вопросам обороны и безопасности генерал Моисеев выделил особо, назвав новой задачей, возникшей перед Генеральным штабом. «Здесь важно не допустить поспешности, необдуманных решений, четко определить, что входит в компетенцию центра, а что – республик. Что касается создания республиканских армий, то хочу подчеркнуть: в нашем едином государстве должны быть единые
Судя по этим высказываниям, в Министерстве обороны до конца не осознавали, что армия вступает в новую внутриполитическую реальность, Союз ССР трансформируется в Союз суверенных республик, где полномочия центра будут определяться самими республиками, подписавшими новый союзный договор, а не центром. Право принятия судьбоносных решений переходило бы к республиканским лидерам.
Генерал армии Моисеев упомянул в вышеупомянутом интервью и о «комплексе вопросов, связанных с выводом наших войск из Восточной Европы». Решение этих вопросов было подлинной «головной болью» для руководства Министерства обороны. Войска на территорию СССР приходилось выводить фактически без предварительной подготовки – нередко чуть ли не в чисто поле. Горбачев в угоду своему престижу в Европе поспешно брал на советскую сторону обязательства, выполнение которых негативно отражалось на социальном самочувствии сотен тысяч военнослужащих и членов их семей.
Вот что писала «Красная звезда» 4 февраля о выводе войск из только что объединившейся Германии: «После того как Польша прекратила транзит через свою территорию частей и соединений Западной группы войск, они вынуждены возвращаться на родину Балтийским морем. Работы в Ростоке и Мукране ведутся практически круглосуточно… Однако, как считает начальник оперативной группы в Мукране полковник В. Косов, нереально вывезти всю Западную группу войск морем. План оперативных перевозок в январе выполнен лишь на 50 процентов. Если каждая уходящая советская дивизия будет отправляться в «круиз» сначала эшелонами на север Германии, оттуда морем в Клайпеду, а потом непосредственно к месту новой дислокации, то миллиарда марок, выделенных немецкой стороной на наши транспортные расходы, не хватит… Требуется прежде всего политическое решение по заключению соответствующих договоренностей с Польшей».
Очевидно, что Министерство обороны СССР таких договоренностей само достичь не могло. Требовалось личное участие президента СССР и министра иностранных дел в переговорах с Германией и Польшей, но их внимание в начале года было сосредоточено на Ближнем Востоке и отношениях с США…
Уместным будет пояснить, что представляла собой группировка советских войск в восточной части Германии: на момент начала вывода в 1990 году она имела в своем составе шесть армий: две танковые, три общевойсковые, одна воздушная. Всего 22 дивизии (восемь мотострелковых, восемь танковых, одна артиллерийская, пять авиационных), более 90 отдельных бригад и полков. Только танков свыше четырех тысяч, боевых бронированных машин более восьми тысяч, 105 тысяч единиц автомобильной и другой техники, 1374 самолета и вертолета. Около 340 тыс. военнослужащих, свыше 200 тыс. рабочих и служащих, членов их семей.
1991 год должен был стать решающим в выводе войск с немецкой земли. Предстояло вернуть на родину около 150 тыс. человек и до 30 тысяч единиц тяжелой боевой техники. «Заключительный этап советского военного присутствия в центре Европы связан с целым набором проблем, которые с течением времени становятся все острее, – писал 28 февраля постоянный корреспондент «Красной звезды» по Западной группе войск (так называлась к этому времени Группа советских войск в Германии) полковник В.А. Маркушин. – Вывод наших войск из Венгрии, Чехословакии, Монголии ни по масштабам, ни по специфике не может быть сопоставим с тем, что предстоит сделать здесь… Что же есть уход наших войск из Германии в более широком смысле слова, чем просто передислокация? 55 тысяч семей не имеют на Родине своего угла».
1 февраля состоялось очередное заседание комиссии ЦК КПСС по военной политике партии под председательством секретаря ЦК О.Д. Бакланова, являвшегося также заместителем председателя Совета обороны СССР. В принятой резолюции говорилось о том, что участники встречи разделяют озабоченность народных депутатов СССР неудовлетворительным социальным и бытовым обеспечением военнослужащих и членов их семей, прибывающих из групп войск, поддерживают их мнение об остроте данной проблемы и неадекватном характере мер, принимаемых правительством страны и местными органами власти. Было поддержано предложение
Социальные проблемы военнослужащих копились даже в московском, относительно благополучном, регионе. 9 февраля в здании Моссовета состоялось собрание представителей бесквартирных военнослужащих столичного гарнизона, на котором присутствовал первый заместитель министра обороны СССР К.А. Кочетов и председатель Моссовета Г.Х. Попов. В Москве на начало февраля фактически на положении беженцев оказались свыше 10,8 тысячи семей бесквартирных офицеров. Многие из них не имели жилья уже четыре-пять лет. Подобная обстановка предопределила острый характер выступлений членов объединенного комитета военнослужащих Москвы по жилищным вопросам. Первый заместитель министра обороны оказался в положении оправдывающейся стороны, он призвал «не идти по пути конфронтации, а искать взаимоприемлемые решения». Им приводились призванные внушить оптимизм показатели работы военных строителей: с 1986 года объемы собственного строительства Министерства обороны возросли в три раза, в 1990 м году вместо плановых 94,5 тыс. квадратных метра жилья возведено 113,1 тысячи, на 1992 год предусмотрено строительство 126,7 тысячи квадратных метров.
В то же время Моссовет, контролируемый к тому времени «Демократической Россией», при задолженности перед военным ведомством (142,5 тысячи квадратных метров) выделил ему в 1990 году лишь 77 квартир. Попов, один из лидеров Межрегиональной депутатской группы, обещал поддержать «хорошие начинания и меры, направленные на облегчение жилищной проблемы военнослужащих», и предложил искать новые, «нетрадиционные подходы». Он сообщил, что достигнута договоренность с американскими фирмами о строительстве под Москвой завода по производству 15 тысяч коттеджей в год, из которых советской стороне будет выделяться около 10 тысяч – по крайней мере, две трети должны были пойти на удовлетворение жилищных нужд военнослужащих.
Бытовая неустроенность тысяч офицеров, падение жизненного уровня офицерского корпуса в целом не могло не сказываться на их политических настроениях. В России рос авторитет председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина считался среди населения, да и в военных коллективах, энергичным руководителем, борцом с привилегиями номенклатуры. Так он позиционировал себя, будучи первым секретарем и Свердловского обкома, и особенно Московского горкома партии. Рост его авторитета в низовых партийных кругах, собственно говоря, и объединил всех его недоброжелателей в аппарате ЦК партии – как так называемых консерваторов, так и инициаторов перестройки из числа ближайших сподвижников Горбачева. В неприятии Ельцина, изгнанного ими совместными усилиями с партийного олимпа (в ноябре 1987 года его освободили с поста первого секретаря Московского горкома, а в феврале 1988 года – от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС), они были едины.
В ведущих партийных и военных СМИ в начале 1991 года кампания по дискредитации председателя Верховного Совета РСФСР стала набирать обороты. Толчком стало публичное неприятие им жестких мер против сепаратистских кругов в Прибалтике, вылившихся в применение армии в Вильнюсе. 18 января в «Красной звезде» появилось открытое письмо Б.Н. Ельцину группы советских военачальников – ветеранов Великой Отечественной войны. Среди них были в частности, Маршал Советского Союза Н.В. Огарков, генералы армии И.Н. Шкадов, И.Г. Павловский, М.М. Зайцев, Е.Ф. Ивановский, П.И. Ивашутин, маршалы авиации И.Н. Кожедуб, Н.М. Скоморохов и А.П. Силантьев, адмирал флота Г.М. Егоров. Примечательно, что Маршалы Советского Союза В.Г. Куликов и В.И. Петров, как и генерал армии А.Д. Лизичев, это письмо подписывать не стали. От ветеранов-политработников стоит подпись лишь генерала армии С.П. Васягина. В письме отмечалось, что обращение председателя Верховного Совета РСФСР к военнослужащим, призванным в армию с территории Российской Федерации, «обострило и без того взрывоопасную обстановку в Прибалтике». «…Вы хотите заставить российских парней выступать в роли дезертиров и клятвопреступников, толкаете их на предательство своих командиров и боевых товарищей, на конфликт с законом и совестью», – писали бывшие военачальники.