РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
Шрифт:
Сразу после нашей беседы Фойтик вернулся в Прагу, где события принимали все более массовый и крутой характер. Властями было принято пагубное решение подавить силой выступление студенческой молодежи. Оно вызвало бурю возмущения в обществе, которая смела существующий режим, привела к отстранению партии от власти, а затем и ее развалу. Власть перешла в руки оппозиции.
Начался спонтанный, обвальный процесс распада старой общественной системы, который потряс общество, открыл перед ним новые пути, но породил немало перехлестов, болезненных явлений и потерь. Не мог он не затронуть и сферы межнациональных отношений, федеративного
Могу на основе личных впечатлений засвидетельствовать, что национальный вопрос в Чехословакии был очень чувствительным на протяжении всех последних десятилетий. Словаки считали свое положение в едином государстве если не ущемленным, то, во всяком случае, неравноправным, подчиненным. Возник своего рода комплекс национального самоутверждения: ни в чем в Братиславе не хотели отставать от Праги. Отсюда престижные объекты и резиденции, наличие всех атрибутов государственной власти, ритуалы и т. д. Ревностно следили за тем, чтобы все зарубежные делегации, прибывавшие в страну, обязательно посещали и Братиславу.
Слов нет, в рамках федеративного государства Словакия сделала мощный рывок в экономическом и социальном отношениях, сократилось ее отставание от развитых чешских областей. А в Чехии в обыденном сознании это воспринималось подчас как обуза, как решение проблем Словакии за чужой счет. Для выражения национальных интересов чехов постепенно был создан полный набор чешских государственных институтов, дублировавших федеральные структуры.
К этому надо добавить национально-исторические и культурные особенности Чехии и Словакии, религиозные различия, более характерное для чехов тяготение к западноевропейскому менталитету и, напротив, большее взаимодействие с восточнославянским миром – для словаков.
Все это не могло не сказываться на жизни двух народов в едином государстве, возникшем в 1918 году. Каждое осложнение общественно-политической ситуации в стране сопровождалось и обострением национального вопроса. Например, события 1968 года вызвали такой взрыв национальных чувств, который поставил под вопрос сохранение целостности чехословацкого государства. Требования самостоятельности двух республик громко зазвучали со стороны различных политических сил. Тогда распада страны избежать удалось.
В более или менее нормальных условиях развития сепаратистские настроения приглушались и отодвигались на второй план. А вот испытания «обвалом» 1989 года федеративное государство уже не выдержало и через три года перестало существовать. Произошло это в мирных, конституционных, цивилизованных формах в соответствии с волеизъявлением обоих народов.
Конечно, не случайно разделение Чехословакии на два государства более или менее совпало по времени с распадом Советского Союза и югославской федерации. Оно отражает в какой-то мере общую тенденцию к национально-этническому самоопределению, столь отчетливо проявившуюся во второй половине XX столетия не только в распаде прежних, многонациональных империй, но и в подъеме национально-сепаратистских движений в развитых странах (Бельгия, Канада, Испания и др.).
И все же главной причиной распада Чехословакии, СССР, равно как и Югославии, стали общественно-политический и экономический кризис, крах советской модели социализма с ее тенденцией к тоталитаризму, к унитарному государству под флагом пролетарского интернационализма
Была ли фатальной неизбежность распада федераций? На этот вопрос даст ответ только история. Сейчас можно лишь рассуждать по этому поводу, выдвигая те или иные аргументы и контраргументы. С моей точки зрения, ссылки на печальный опыт колониальных империй прошлого неубедительны. Ведь то были насильственно созданные конгломераты, державшиеся в основном на военно-административном принуждении, а не на естественно возникшей экономической и этнокультурной общности. Напротив, именно последняя была характерна для отношений между народами бывших СССР, СФРЮ и ЧССР.
Не подтверждается фатальная неизбежность распада многонациональных государств и новейшим западноевропейским и североамериканским опытом. Ведь при всей остроте межнациональных отношений это не привело к распаду ни одного из указанных государств. Факторы интеграционные, центростремительные, здесь, по-видимому, все же превалируют. Нет оснований полагать, что при более или менее нормальных, некризисных условиях развития соотношение этих факторов в Советском Союзе, Югославии или Чехословакии было бы иным. Сожительство народов этих стран в рамках одного государства складывалось десятилетиями и даже веками, оно вовсе не порождение одной общественной системы – того, что называли социализмом, имеет глубокие корни в различных сферах общественной жизни.
Впрочем, история может корректироваться только самой историей. Волю народов, их законное стремление к самоуправлению надо уважать. Но, конечно же, очень важно, чтобы она не выливалась в односторонние, стихийные и тем более насильственные акты, не вела к конфликтам и войнам, а осуществлялась в русле согласованных легитимных действий. Конституционное разделение чехословацкой федерации на два независимых государства показывает в этом отношении хороший образец.
Несгибаемый Эрих
Ключевая роль в послевоенной советской политике в Европе отводилась Германской Демократической Республике. Это был западный форпост советского блока. Она рассматривалась и как доказательство жизнеспособности социализма в условиях развитой страны, и как его страж в Восточной Европе. В ГДР была сосредоточена наиболее мощная группировка советских вооруженных сил. Республика была самым крупным торговым партнером СССР.
От ситуации в ГДР во многом зависела прочность послевоенного устройства в Центральной и Восточной Европе, да и на континенте в целом. И отнюдь не случайно, что обвальные процессы 1989-1990 годов начались с краха режима в ГДР и разрушения Берлинской стены.
Должен сказать, что отношения с ГДР, которая в течение нескольких десятилетий считалась наиболее ревностным союзником СССР, у горбачевского руководства складывались сложнее, чем с другими странами советского блока, кроме, может быть, Румынии. И мне, как секретарю ЦК КПСС, ответственному за связи с партиями социалистических стран, приходилось уделять работе с коллегами из СЕПГ значительно больше внимания и времени, чем с партнерами из других стран.