Распад

Отец обычно представлял меня так: «Моя дочь – историк». Джефферсон Сервантес Кэрд никогда и не помышлял о том, что однажды он сделается известнейшим персонажем видеокниг и станет в один ряд с Робином Гудом, Вильгельмом Теллем [в швейцарской легенде времен борьбы против австрийского господства (XIV в.) – меткий стрелок из лука; наместник

Зачем же мне, его дочери, делать это? Разве мне не известно о нем все? Разве все факты его биографии – от рождения до сегодняшнего дня – не ведомы мне как свои пять пальцев?

Увы. Во-первых, после окончания университета я редко видела отца. И, главное, я знала не более кого-либо другого, что у него не одна, а много жизней.

Все, что отцу было известно о его раннем детстве, оказалось неправдой. Истину унесли с собою в могилу его родители. Отец оставался в неведении, хотя явь могла быть недосягаемо упрятана в глубинах его памяти.

А вот еще кое-что об отце. Это не могло случиться ранее середины первого столетия Новой Эры – того, что предки именовали 21-м веком нашей эры (старый стиль) – и что действительно произошло на пару тысячелетий позднее.

Две тысячи облет – вот так. Термин этот не используется уже ни в официальных летоисчислениях, ни в разговорной практике. Не существует более различия между обвременем и субвременем.

Мы обратились к древней системе исчисления времени. Все возвернулось, да вот только содержание понятий теперь – иное.

В стародавнюю пору, именовавшуюся нами Новой Эрой, мы росли в Мире Дней. Он становился привычным, едва делался осознаваемым нами. И он казался незыблемо естественным.

Теперь же школьников учат: Мир Дней – это стоунеры для людей, деление живущих на семь групп, и это различие между обвременем и субвременем. Для детей Мир Дней – всего лишь занимательная история. Дети везде и во все времена остаются детьми.

Однако ж этот прошлый, неведомый мир, должно быть, казался им столь же диковинным, сколь необычным представлялся мне период до Мира Новой Эры, когда ребенком была я. Теперь же, когда мне физиологически пятьдесят, а в действительности триста пятьдесят лет, если исчислять их по обращению Земли вокруг Солнца, эпоха после Новой Эры глубоко удивляет меня.

Тогда учили, что мир-де разделен по национальным признакам, что существует множество государств – каждое со своим правительством. После длительной кровавой борьбы образовалось Мировое правительство. Даже несмотря на огромные людские потери в этих войнах, планету населяло восемь миллиардов человек, через последующее столетие (обвремя) – десять, а возможно, и одиннадцать. Планета задыхалась, загрязнение природы и уничтожение лесов наступали на все живое.

К счастью, практическое применение получило изобретение, названное стоунером. Способ временного прекращения молекулярного движения в живом организме с помощью приложения электрической энергии во многом кардинально изменил к лучшему общество да и лицо всей Земли. Но не во всех отношениях.

Все население делилось на семь, и каждой седьмой части означено было жить один определенный день в неделю. Остальные шесть дней людям надлежало проводить в стоунерах в состоянии, схожем с временным прекращением жизненных функций, хотя в действительности они не прерывались. Они как бы замораживались.

К примеру, людям Вторника следовало войти в эти гробоподобные контейнеры не позднее полуночи. Граждане Вторника окаменевали – «стоунировались», а затем люди Среды, наоборот, «размораживались». И так далее. В следующий Вторник граждане этого дня подвергнутся «разокаменению» и продолжат прерванную жизнь. Что и требовалось.

Ежедневно лишь 1,1 миллиарда человек будет использовать пищевые и водные ресурсы и производить соответствующий объем отходов.

Но и восьмимиллиардное население было слишком велико. Мировое правительство приняло неотвратимые меры контроля рождаемости; население стало сокращаться, стремясь к оптимуму, который, как полагало правительство, позволит планете сохранять природное равновесие. Даже в наши дни, несмотря на множество свобод, родители помнят, что им нельзя иметь более двух детей, пока правительство, хотя бы на время, не поднимет «планку» в том или ином районе Земли. В любом случае трое детей – это предел.

Мир Дней не был утопией. Утопия неосуществима: ей противоречит врожденная природа человека. Народ в массе своей принимал предложенную систему, хотя многие возмущались и роптали. Как водится, не обходилось без мошенничества, лжи, борьбы за власть в правительственной иерархии. Я вовсе не сомневаюсь, что все это продолжается. Правительство, как и любая власть на протяжении всей истории человечества, требует надежного контроля, постоянной оценки Своих действий. В этом смысле ничего не меняется. Те, кем правят, должны управлять правителями.

В ту пору появились первые нарушители дня – дэйбрейкеры, недовольные и откровенно преступные личности, которые отнюдь не собирались ограничивать себя жизнью один день в неделю. Некоторым из них удавалось не попадаться полицейским (эвфемистически полицейских называли органиками, а граждане величали их «гэнками»). Пойманного дэйбрейкера направляли на перевоспитание, а не способных к исправлению стоунировали навечно.

Среди дэйбрейкеров оказался и мой отец. Но он был не такой, как другие. Ему помогала могущественная, хотя и тайная организация; отец каждый день недели принимал иной образ и для каждого образа он был обеспечен идентификационной картой. Задолго до рождения Джефа Кэрда, гражданина Вторника, ученый по имени Иммерман открыл средство, замедляющее старение. Человек, которому обычно отводилось сто лет жизни, с помощью этого средства мог рассчитывать на все семьсот. Поскольку же система стоунирования позволяла человеку в семь раз увеличить отпущенные ему природой сто лет, Иммерман, используя свой ФЗС (фактор замедления старения), получал четырнадцать столетий бессмертия.

Он берег ФЗС для себя и некоторых членов своей семьи. Позднее ФЗС получили члены крепнущей тайной организации – иммеры. Джеф Кэрд, внук и правнук Иммермана, был связным агентом иммеров. Он нарушал систему дня, имея на каждый день идентификационную карту, и мог свободно доставлять послания, которые иммеры не доверяли электронным каналам связи. Кэрд выполнял также определенные задания руководителей иммеров – такие, о которых не следовало знать рядовым членам организации.

В конечном счете отец стал этими семью личностями. Затем Пантея Сник, детектив, случайно напала на его след. Выслеживая отца, она угодила в руки иммеров.