Расплата по чужим счетам
Шрифт:
– Я вот обижусь и не буду тебе рассказывать о своих романах.
– Хорошо, хорошо, – перестала смеяться Мирослава.
– Хотя у нас с тобой все получается в одни ворота.
– Это еще почему?
– Ну как почему?! Я тебе рассказываю, а ты мне – нет.
– Но мои романы и романами-то назвать сложно, – проговорила Мирослава неопределенно.
– Но ведь с Морисом у вас все серьезно? – Людмила прилипла взглядом к лицу Мирославы.
– Люся! С Морисом у нас ничего нет! – не выдержала Мирослава.
– Ага! Так я тебе и поверила! Будешь темнить – я его сама соблазню!
– Соблазняй на здоровье.
– И ты ни капельки не ревнуешь?
– Ни капельки.
– Честно-честно?
– Честно-честно. Ты меня уже об этом сто раз спрашивала.
– Так я начну охоту?
– Начинай, – улыбнулась Мирослава, – только ты ее, по-моему, еще и не прекращала.
– Ага, знала бы ты, как меня Шурка отшил.
– Ты что, и к Наполеонову приставала?! – не поверила своим ушам Мирослава.
– Да нет! Шутишь, что ли, – отмахнулась Люся, – он меня из-за Мориса шуганул.
– А…
Когда она добралась до дома, в воздухе уже разливались лиловые сумерки. Мирослава тихонько открыла дверь, вошла в холл и на что-то налетела.
– Ой! – Сумка выпала из ее рук.
– Не хотел вас напугать, – проговорил из темноты Морис.
– Ты и не напугал.
Они оба наклонились, чтобы поднять сумку… От удара их лбов полетели такие искры, что, казалось, они на секунду осветили темноту. Минуту спустя их пальцы встретились на выключателе. Яркий свет озарил холл. Мирослава подошла к зеркалу и прислонилась к нему лбом.
– Что вы делаете? – удивленно спросил Морис.
– Пытаюсь предотвратить появление шишки, – ответила она.
Морис вздохнул, встал рядом и прислонил лоб к прохладному серебристому стеклу.
– А что делаешь ты? – спросила Мирослава, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Выражаю солидарность, – ответил он сердито.
И тут она расхохоталась.
– Не вижу ничего смешного.
Но Мирослава буквально всхлипывала от смеха и вытирала слезы. И Миндаугас невольно тоже начал смеяться. Их веселье было бесцеремонно нарушено нетерпеливым звонком. Оба знали, что за нетерпеливый поздний гость нажимает на кнопку звонка, неистовствуя возле ворот. Конечно, это был Шура Наполеонов.
– Ты чего это в уличной одежде? – спросил он, придирчиво осмотрев Мирославу.
– Я только что пришла.
– А что это у тебя на лбу?
– Шишка, наверное…
– С кем же ты подралась?
– С ним! – Мирослава указала на Мориса.
Шура перевел взгляд на Миндаугаса и недоуменно спросил:
– Ребята, вы что, бодались?
– Что-то в этом роде, – отозвался Морис.
– Ну, вы даете, – и тут же перевел разговор в более актуальное для него русло: – У вас хоть какая-то еда в доме есть?
– Есть, – успокоил его Морис.
По традиции все деловые вопросы обсуждались после еды. Но уже во время десерта они начинали обмениваться информацией и задавать друг другу вопросы.
– Шур, ты узнал голос Архиповой? – спросила Мирослава.
– Да, я почти на 99,9 % уверен, что звонила мне она.
Мирослава подробно рассказала все, что узнала от Варвары Степановны о Юлии.
– Так-так, – сказал Шура, – завтра узнаю все о ее муже. А вот с любовником проблема, ведь мы даже фамилии его не знаем. Да и имя Сеня может быть сокращенным как от Арсения, так и от Семена.
– Неплохо было бы проследить за влюбленной парочкой, – задумчиво проговорила Мирослава.
– И как ты себе это представляешь? – спросил Шура.
– Очень просто. Если она спускается по пожарной лестнице и на самом деле встречается с любовником, то твой человек, затаившись поблизости, может заснять их в, мягко говоря, компрометирующих видах.
– Ты что же, предлагаешь мне заняться шантажом? – изумился следователь.
– Почему сразу шантажом? Тебе же не деньги нужны, а информация.
– Все равно.
Не слушая его, Волгина сказала:
– Нужно поручить это дело Легкоступову, он нам таких фоток наснимает, закачаешься.
– Это уж точно, – не мог не согласиться с ней Наполеонов, – а что потом?
– А потом я ее разговорю, – сказала Мирослава.
– Ты уверена?
– На все сто!
– Но ведь…
– Ты хочешь раскрыть это дело?
– Еще как, – тяжело вздохнул он.
– Значит, вы уверены, что она изменяет мужу? – тихо спросил Морис.
– Мы предполагаем, – осторожно сказал Шура.
– Ну, не с другом же детства она встречается по ночам, – усмехнулась Мирослава.
– А вы подумали о том, что ее муж действительно является опасным человеком и просочившаяся информация может погубить влюбленную парочку?
– Информация не просочится, – уверенно заявила Мирослава.
– Но…
– Никаких «но». Я имею в виду, от нас. Юлия сама виновата, не надо быть такой беспечной.
– Она же не могла знать, что рядом с ней в палате лежит сыщица.
– Что ж, нужно было внимательнее ознакомиться с творчеством Агаты Кристи, – усмехнулась Мирослава.
Миндаугас замолчал, так как уже знал, что спорить с Мирославой бесполезно: если она решила что-то сделать, то сделает это непременно. Да и Наполеонов, судя по всему, изначально возражал против ее плана только для вида.
Глава 3
Личности трех жертв уже установлены.
Первый, обнаруженный в арке продавцом Куренковой, Александр Васильевич Косицын, шел со свидания с девушкой. Родители его встревожились в тот же вечер, ночью они уже обзванивали больницы, а утром – друзей Александра. Номера телефона его девушки они не знали. Сама же девушка встревожилась лишь после того, как Александр не позвонил ей в течение дня и не ответил на ее звонки. Только после этого она осмелилась позвонить на его домашний телефон и узнала от отца, что Саша домой не пришел. Полиция приняла заявление на третий день, и вечером его уже опознал родной дядя.