Расплата за предыдущую жизнь
Шрифт:
– Застрелился, гад! Лучше бы я пистолет не оставлял!
Они вломились в лес и упали на траву, тяжело дыша, обливаясь потом.
– Кто застрелился? – зашептал Аркадий.
– Водила, который врезался в наш вагон на КАМАЗе. Самоубийца там, самоубийца здесь.
– А где Коля? – Тюляпин оглянулся по сторонам. – Коля!
Александр одёрнул его и показал на брошенные ремни с подсумками, сапёрной лопаткой, фляжкой и противогазной сумкой.
– Сбёг наш Коля, Аркадий. И я почему-то думаю, что к невинным немцам. Теперь расскажет им про будущее.
– Что он расскажет? У него извращённая история и каша в голове. Нестыковок в рассказе будет столько, что немцы примут его россказни за сказки и враньё. Возможно, что и расстреляют.
– Ты так спокойно говоришь об этом?
– А как я должен об этом говорить? Что случилось изменить нельзя, если, конечно, не вмешается случай.
– А мы куда?
– Воевать, Аркадий, воевать. Будем отрабатывать наши награды из прошлой жизни. Лишние винтовки прикопаем. Нечего им валяться просто так.
Александр выглянул из-за дерева и увидел, как немецкая колонна проходит мимо грузовика. Несколько солдат осматривают сам грузовик и тела погибших красноармейцев.
– Аркадий, пошли отсюда по добру, по здорову. Винтовки в другом месте прикопаем. Не дай бог, в лес сунутся, а тут мы. Умирать, желания нет никакого. Новое тело – новая жизнь! Пошли, Аркадий, отсюда подальше.
– Как ты думаешь, какой сейчас год? – Тюляпин старательно обходил кочки и уклонялся от веток.
– Думаю, что сорок первый или сорок второй.
– Почему?
– На форму посмотри.
– Чего с ней не так?
– Аркадий, ты в какой школе учился? Погоны ещё не ввели, а их ввели зимой тысяча сорок третьего года. Понял?
– Понял. А к каким войскам мы относимся?
– Пехота – царица полей! В документах капитана прочитал, что мы из двухсотого стрелкового полка.
– Двухсотого? – переспросил Тюляпин. – Это так над нами посмеялись?
– Вот и я посмеялся, когда прочитал.
Через час ходьбы и кружения по незнакомому лесу, они вышли на крохотную полянку, окружённую небольшими кустарниками и молодыми сосенками. Из-под корней куста крушины бил родник.
– Красивое место! – чуть не закричал Тюляпин. – Александр, вы… ты был в Белоруси… в предыдущей жизни?
– Так, Аркаша, нам надо с тобой вливаться в этот мир. Не Беларусь, а Белоруссия. И хватит называть меня Александр! Как в американских фильмах общаемся. Зови просто Саня или Саша. Знать бы, куда мы ехали и откуда, всё легче было. Ещё, Аркаша, забудь, что была другая жизнь. Есть только эта! Одна и единственная. Понял? Ты откуда родом?
– Всю жизнь прожил в Раменском под Москвой.
– Я из Екатерин… тьфу ты. Могу ляпнуть по запарке. Из Свердловска, короче.
– Жрать хочется, – проговорил Тюляпин и его живот издал соответствующий звук.
– Жрать у нас, действительно, нету, ёшки-матрёшки. И бойцы почему-то все без сидоров. Значит, ехали ненадолго, а получилось навсегда.
– У нас и спичек нет…
– Не плачь, Аркаша, потерпи чуток. Водички студёной попей. Во фляжку набери. Земляники поешь. Аромат, какой!
Александр вдохнул запах сорванной веточки с красной ягодкой.
– Я и забыл этот запах и вкус, – проговорил он, отправляя земляничку в рот.
Тюляпин уже ползал на коленях и набивал рот.
– Слышь, Аркаш. А ты с винтовки стрелять умеешь?
– Приходилось, – ответил тот, продолжая уминать ягоду.
– Научи как с ней обращаться, а то я ведь… и в армии не служил.
– Герой России! Орденоносец! Столько врагов уничтожил, но в армии не служил! Капитан диванных войск! – расхохотался вдруг Тюляпин.
Александр хотел было рассердиться, но захохотал сам.
– Ты-то не лучше!
Час потратили на изучение винтовки соратники по несчастью. Закопали лишние, набрали свежей воды.
– Надо было часы посмотреть у капитана. У него, наверняка, они были. Ёшки-матрёшки.
– Дело к вечеру. Надо идти. Может село какое найдём. Голод притупили ягодой, но это ненадолго. Скоро животы гудеть будут.
Лес кончился внезапно. Они вышли из кустов, а впереди чистое поле и просёлочная дорога, по которой катились два велосипедиста в немецкой форме. От неожиданной встречи опешили и те, и другие. У немцев винтовки оказались за спиной, а у Тюляпина в руках. Немецкие связисты бросили в пыль велосипеды и вытянули руки вверх. Один из них что-то сказал Александру, передёрнувшему затвор винтовки.
– Чего он говорит? – спросил Тюляпин.
– А я знаю? В школе английский учил.
– И как с ними разговаривать?
– А чего с ними разговаривать? Забираем оружие и тубусы, которые на них висят.
– А с ними как? – Тюляпин кивнул на немцев.
Александр уже забрал у смирно стоящих связистов винтовки, снял тубусы, заглянул в брезентовую сумку и отстегнул её от ремня. Немного подумал и забрал у немцев всё, что висело на ремнях.
– Можешь расстреливать, – буркнул он, отходя в сторону.
– Кто? Я что ли? – округлил глаза Тюляпин. – Я не могу убить человека!
– А я могу? – зло крикнул Александр. – Уходим! На винтовки, а то что-нибудь потеряю, пока по лесу будем идти.
Под растерянные взгляды, приготовившихся умирать немцев, они скрылись в лесу. Растолкав и распределив добычу, на осмотр решили времени не тратить, а то мало ли, связисты помощь позовут. Остановились, когда начало темнеть.
В тубусах оказались противогазы.
– Смотрел военные фильмы и всегда думал, а что у них в круглых ребристых пеналах, а там оказывается вон что. Это нам не пригодится по-всякому. Подсумки для патронов. Закопаем вместе с их винтовками. Так, фляжка и котелок. Хорошо, что с немца ремень снял, а то бы точно всё порастеряли пока убегали. Брезентовая сумка. Вот тут у них еда. Держи нож и две банки тушёнки. Ложка-вилка, таблетки какие-то и… прикинь. Аркаша! Ты не поверишь! Это же мини-плита!