Расплата

Уотсон Джуд

– Когда укрытие Декса обнаружили... когда я думал, что все погибли... мы с Рай-Гаулом видели её в кафе. Когда она увидела нас, то сказала, какое облегчение почувствовала. Но... когда я думаю об этом, я не помню облегчения. Только удивление.
– Голос Тревера стал напряжённым.
– Ты думаешь, она полагала, что я умру в тот день?

– Вполне возможно. Определённо набег был сделан с целью убить Рай-Гаула. Флейм никак не могла знать, что вы оба спасаете Линну Налтри.

– Так ты думаешь, тайник в Храме?
– спросил Тревер.
– Почему?

Ферус повернулся

на стуле, чтобы видеть лицо мальчика. Корабль сейчас был на автопилоте.

– В Храме был один ученик, когда я ещё был там. Я знал его хорошо, хотя мы не дружили. Одним из его любимых мест была Комната Карт. Все знали об этом.

– Ладно, - сказал Тревер.
– Но Храм уничтожен. И чем это поможет против Вейдера?

– Комната Карт всё ещё цела, - ответил Ферус.
– Я видел, когда мы ворвались в Храм. А тот падаван стал великим джедаем. А затем стал Дартом Вейдером.

– Хочешь сказать, ты знал Вейдера в молодости?

Ферус кивнул.

– Зная это, я знаю о нём многое другое. И могу это использовать.

– Уфф, давай вернёмся к обычной скорости. Ты летаешь слишком быстро для меня. Говоришь, ты собираешься сразиться с ним снова?

Вместо ответа Ферус снова повернулся к панели инструментов.

– Сейчас я стараюсь сосредоточиться на том, чтобы сохранить Мунстрайк. Лучшей местью будет провернуть всё это. Начать восстание с ловушки, расставленной Империей для его уничтожения.

Тревер откинулся на спинке сиденья с лёгкостью, которой на самом деле не чувствовал.

– Там, на луне... когда мы обнаружили, что Флейм - имперский агент... ты сказал казнить её, потому что хотел надавить на неё. В смысле, ты не сделал бы этого, правда?

Ферус отвернулся, не ответив. Вопрос стучал в висках вместе с кровью. Что бы он сделал, как далеко зашёл бы?

Смог бы он убить Флейм?

Происходило ли с тобой то же, Энакин? Ты чувствовал себя расколотым? Тебе казалось, что те, кто тебе дорог, говорят с тобой словно издалека? Ты чувствовал, как твой гнев растёт, и разве не прекрасно было чувствовать, как он растёт? Ты думал, что ты прав... и они стояли на твоём пути?

Чувствовал ли ты голос ситха в своей голове и думал, что это твой голос?

Глава 13

Разрушенный Храм заполнил все его мысли. Ферус чувствовал себя странно спокойным. Здесь он начался, его жизненный путь. Он попал сюда младенцем. Он ушёл отсюда молодым, с болью в сердце. Он вернулся, чтобы обнаружить, что всё, что он любил, уничтожено.

И теперь он снова был здесь. Он чувствовал здесь Силу так, словно её приносил ветер. Но ветер был частью Силы, как и тучи, и солнце, и миллионы населяющих эту планету существ. Он не должен об этом забывать. Он не должен видеть только предательство и разрушение. Император хотел, чтобы Ферус видел это.

– Я хочу пойти с тобой.

– Нет, Тревер. Я иду один.
– Ферус произнёс эти слова даже без нажима. Он ни при каких условиях не собирался подвергать Тревера опасности.

По крайней мере, мог избавить мальчика

от неё.

– Там нет такой охраны, как везде, Империя не использует Храм, - сказал он.
– Я войду, и посмотрим, прав ли я, есть ли там послание. Затем выйду.
– Он обернулся к Треверу.
– Никаких возражений. Просто жди меня здесь.

Ферус оставил Тревера и повернулся к основанию Храма. Увидел крошащийся камень разрушенных террас. Где-то прямо над ним то, что когда-то было транспаристилом, теперь было разбито. Пластоид пристал к двери грубой массой, но в комнату всё ещё можно было попасть. С помощью светового меча.

Пластоид плавился беззвучно. Ферус проскользнул внутрь. Он сразу узнал место, где оказался. Храм был частью его - каждая комната, каждый коридор.

Он стоял в центре разрушенной комнаты. На миг он позволил себе роскошь - предаться воспоминаниям. Комната для завтраков. Маленькое тесное пространство, где падаваны иногда могли разделить утреннюю трапезу с магистрами-джедаями. Это место выбирали из-за утреннего света, конечно. А свет... Ферус прикрыл глаза, отдавшись воспоминаниям. Такой же плотный и золотой, как масло на их тарелках, струящийся теплом по пальцам, всё ещё холодным после утренних упражнений. В погожие дни транспаристил поднимался к потолкам, и комнату заполнял свежий воздух.

Ферус вспомнил, как охватывал пальцами большую кружку исходящего паром чая. Запах толстых кусков хлеба, обжаренных в сладком масле и патоке. Магистры-джедаи, отдыхающие в своих креслах, улыбающиеся своим ученикам. И предстоящий день, полный учёбы, медитаций и игр.

Вот что они уничтожили.

Он прошёл через комнату, и пепел скрипел под его сапогами.

В коридоре Ферус завернул за угол и оказался в большом атриуме с высоким потолком. Огромные окна были забиты досками. Камни были покрыты копотью и испещрены выбоинами. Но хотя всё было совсем иным, чем он помнил - Ферус знал дорогу даже в темноте.

Он ступал мягко, беззвучно. Он не чувствовал здесь и следа Живой Силы. Он позволил гневу расти в своей груди. Ферус всегда мог достать его, когда нужно будет. Император обучил его этому.

Турболифты были отключены, так что ему пришлось подняться по ступенькам в одном из шпилей наверх, к Комнате Карт. Стены были полуразрушены. Пол был неровный, с глубоко пропаленными в камнях дырами. Ферус заглянул в одну из них и увидел пол атриума в сотнях метров внизу. Когда он провёл рукой над сенсором, голографическая карта Галактики вернулась к жизни.

Иногда Энакин сидел здесь часами. Все знали это и оставляли его одного. Он был способен запускать в движение целые системы, запоминая детали языков, атмосферы, минералов, истории, географии... затем запускать другую систему, затем ещё одну, затем ещё, ещё и ещё... и удерживать всё это в голове, запоминать.

Он был таким одарённым.

Избранный.

Ферус прошёл сквозь голографические карты, сквозь занавеси информации, схем, миров и картин. Бледно-голубые, красные, золотые, зелёная... вся Галактика вращалась вокруг его головы. Он прошёл к отображению системы Беспин и получил доступ к планете с её газообразной атмосферой.