Распутье
Шрифт:
– Скажи кто десять лет назад, что, мол, Гурин и Розов будут друзьями, в глаза бы наплевал.
– Мир меняется, и люд меняется. Но они сделали доброе дело: образовали рыбацкую артель, ловят кету, симу, горбушу. Люд не без работы, и стране прибавка. Создали артели по заготовке морской капусты. Заводишко йодовый поставили. Опять же народ занят. Сюда ить много свежего народу подъехало. Когда в Поволжье народ дох с голодухи, то кое-кто смог прорваться сюда. Розов и Гурин не дали умереть им. Теперь те их почитают за отцов-добродетелей. Хотя эти отцы заставляют их работать от темна и до темна. Работа сезонная, дремать некогда. Сдают налоги и сельхозналоги первыми, чтобы никакой к ним зацепки не было.
– Не верю я этому НЭПу. Поначалу дадут затравку, а потом по мордасам.
– Нет. Ленин сказал, что НЭП – это серьезно и надолго, надо верить тому. Ежли так будет, то поднимется Россия.
– И буржуи вместе с ней?
– А что? Пусть поднимаются и буржуи. Затащим их скопом в социализм, пусть живут.
– Плевать тем буржуям на ваш социализм, им подай деньги и только деньги. Сказывал Журавушка, как Розов и твой отец наживались на корнях женьшеня в партизанщину.
– Не будем спорить, НЭП – поит, НЭП – кормит, чего же ещё желать надо? А там видно будет. Знамо дело, что социалистические хозяйства должны быть ядрёнее нэповских, но пока у нас не получается. Без Бринера совсем было заглох рудник – нет мастеров, маркшейдеров. Пришел – сразу все нашлись. Рудник заработал. Будем учиться у нэпманов, как говорил Ленин, рудники ставить, торговать, суда строить. Учиться надо. Вот и учимся. Поверь мне, что ежли так пойдет дальше, то мы скоро мир удивим.
– А почему бы тебе не образовать акционерское общество рудоискателей, а может быть, свой рудник поставить?
– Можно бы, но для этого нужна грамота, и немалая. Руды искать я могу, но быть президентом общества или еще кем-то, знаний не хватает. Ставить рудник? Что я знаю о рудниках? Верхушки, и не больше, меня любой мастер за пояс заткнёт, ещё и надсмеется. Рабочий класс этому учить надо, у капиталистов учиться надо, так нам говорил Ленин, так должны говорить и мы.
– Ты говоришь то, чем жив народ. Пойду. Спасибо за помощь! Когда-нибудь сочтемся. До свиданья!
Бежит домой Устин, торопит тропу. Тревожится снова за мир, за Россию. Правду сказал Шибалов, что те, кто живет дыханием России, кому она близка и дорога, долго не живут.
В Горянке всем заправляют Красильников и Селедкин. Сказал Лагутину Устин, мол, двоедушники они, враги народа и России. Тот ответил, что раньше были, как и ты был, но мир, мол, меняется, народ тоже меняется с миром. Живут оба тихо, дело правят хорошо.
Тихо. Не верит этой тишине Устин. Отец много порассказал про обоих. Если так, то все это у них в крови, а раз в крови, то и калёным железом не выжечь. Кто предал раз, тот всю жизнь будет предавать. Уходить надо из Горянки, хоть куда, но уходить. Эти двоедушники знают, что отец мог мне о них рассказать, поэтому сделают всё, чтобы сжить меня со света. Журавушку сжили…
Как ни спешил, не добежал до Горянки засветло. Прихватила ночь. А идти по тропе ночью… Кто ходил, тот знает: каждая веточка норовит в глаз ткнуть. Остановился на берегу Павловки, развел костер, сварил чай, наломал лапника, прилег и задумался.
Вот он, мир. Вот она, крыша мира, которую усыпали звезды. Большая крыша. Если под этой крышей будет мир и спокойствие, то и жизнь в радость. Люди расправят спины и начнут перепахивать сопки. Начнёт и Устин, шибко начнёт. Так, чтобы дети жили лучше, чем жил он, чтобы дети не знали, что такое война, даже сказов о ней бы не слышали, чтобы они не ранили души, не тревожили маленькие сердца.
И не верится, что под этой крышей совсем недавно шла страшная и жестокая война. Война как сон, только долгий и кошмарный…
Всхлипывала и стонала река. Вскрикивала и тревожилась тайга. Вдали ухал филин, предупреждая таежное население о своем выходе на охоту. Кто-то крался к костру, слышно было, как неизвестный зверь жадно втягивал в себя воздух, топтался на месте.
Тревога, кругом тревога. Тревога за Россию, тревога за свою судьбу, судьбу своей семьи. А чего тревожиться-то, все идет ладно. Устин, как только чуть передохнёт, так тотчас же уйдёт к морю, будет ловить рыбу, крючить капусту [86] , жить промыслом, а не землей. Так вернее, так надежнее. Уйдет и от осевших не так давно в Горянке двоедушников, которые страшнее того, кто топтался за костром.
86
Крючить капусту – заготавливать морскую капусту (ламинарию) при помощи специальных приспособлений.
Шли роем светлячки. Падали с неба звезды, крыша мира медленно разворачивалась. Уносила ещё одну ночь, слала новый день, а с ним новые тревоги.
г. Владивосток, 1974 год, апрель 27-го дня
Три романа незавершенной тетралогии Ивана Басаргина «В горах Тигровых»
«В горах Тигровых» – первом романе задуманной И. У. Басаргиным тетралогии, на протяжении десятилетий (1847–1879 гг.) прослеживается судьба династии русских бунтарей-пермяков Силовых – предводителей пестрой крестьянской вольницы, которые еще в середине XIX в., несмотря на трудности пути, преодолели тысячи километров от Урала до восточной окраины России и положили начало заселению и освоению таежных земель Приамурья и Приморья.
Главными героями второго романа тетралогии («Дикие пчелы», 1879–1914 гг.) стали потомки старообрядцев, ушедших в таежные дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. Благодаря общинной сплоченности, неустанному труду, установлению добрососедских отношений с другими переселенцами и коренными жителями этих мест они смогли быстро освоиться на новых землях.
Связующим звеном между людьми в романе стал сильный, умеющий отвечать благодарностью на добро, карающий зло полупес-полуволк Черный Дьявол (также называемый Шариком, Хунхузом, Бураном).
«Распутье» – третий роман тетралогии, охватывает период 1914–1924 гг. В нем отражена эпоха великих потрясений начала XX века, переломная эпоха войн и революций, тяжелое и смутное время, когда сын мог оказаться убийцей отца, но и в тяжелейших испытаниях людям удавалось выживать и сохранять честь и свои убеждения.
С жизнью переселенцев пересекается судьба полупса-полуволка Черного Дьявола, порой контрастирующая с корыстью и жестокостью людей.