Распутин
Шрифт:
Почему я так много полемизирую с уважаемым мною автором, которого сначала преследовали, потом замалчивали, а теперь, наконец-то, издают на родине?
Русская история обладает той особенностью, что разговор о прошлом неизбежно выводит на споры сегодняшнего дня. В последнем абзаце, который А.Амальрик успел написать в этой книге, есть слова: «Страну могло спасти сильное правительство, готовое к кардинальным изменениям, она имела слабое правительство, не желавшее ничего менять» (с.234). Вряд ли А.Амальрик, задавший когда-то вопрос, доживет ли СССР до 1984 г., не думал над ним и тогда, когда писал о весне 1916
Конечно, для реформ нужно сильное правительство. Но без парламены тоже сильного и независимого – оно не сделает ничего. Потому что без парламента оно может совсем не там и не так применить свою силу. Вера в то, что «один царь лучше будет управлять Россией, чем пятьсот помещиков, заводчиков, попов, профессоров», уже один раз привела страну к краху. Сейчас наши молодые парламенты делают свои первые шаги. Они совершают массу ошибок, изобретая давно изобретенные велосипеды, вместо того чтобы посмотреть Наказ Государственной Думы. Они не научились еще выделять группы единомышленников, отстаивающих общую линию. Российская анархичность – родное дитя насильственного единомыслия – тормозит принятие спешных решений. Все это болезни роста, которые нужно как-то пережить. Но нельзя снова допускать в массовое сознание мысль, будто можно обойтись без «пятисот кооператоров, арендаторов, юристов, экономистов» или как там еще будут обзывать наши парламенты те, кому они придутся не по душе.
А.Амальрик писал свою книгу, когда парламента в СССР еще не было. Поэтому он взывал к сильной власти, предлагая ей начать кардинальные перемены. Давайте поймем его только так.
В. С. Дякин
Как жена покойного Андрея Амальрика – историка и писателя, считаю своим первым долгом поблагодарить генерального директора Григория Ерицяна и всех сотрудников СП «Слово», которые подготовили к печати эту книгу. Хочу также выразить признательность архивному институту имени Гувера «Война и Мир» в городе Стамфорде (штат Калифорния, США), который в 1978 году предоставил моему мужу возможность в течение года работать над необходимыми материалами по предреволюционной истории России. Работа в институте содействовала рождению этой книги о Распутине.
Надо сказать, что в Свердловской тюрьме Андрей сначала задумал другую книгу – книгу о первом русском террористе Нечаеве. Работая в Гуверовском институте, мой муж имел возможность приступить к расследованию дела Нечаева, но неожиданно наткнувшись на интересные материалы, касающиеся загадочной личности Распутина, отложил книгу о Нечаеве и решил сначала написать о Распутине. Увы, внезапная гибель в автомобильной катастрофе оборвала жизнь моего мужа, и ему так и не удалось закончить оставшиеся главы о последних днях жизни Распутина.
В заключение я желаю всем серьезным читателям, а их в России много, проанализировать этот предреволюционный период России и сделать правильные выводы, чтобы нынешняя Россия не вверглась снова в пучину анархии, хаоса и разрушающую, кровавую революцию, приведшую затем к истребительной и бессмысленной войне, стоившей России 20 миллионов жизней. Нельзя повторять подобных ошибок.
Я желаю, чтобы Россия вышла наконец из мрачного тупика к свету, как возрожденный из пепла феникс. Да поможет ей Бог.
Гюзель Амальрик
Глава I
Село Покровское, где родился Григорий
Вопреки распространенной легенде, «Распутин» не было прозвищем, данным Григорию за распутный нрав, ту же фамилию носил и его отец, и многие в Покровском. Вообще в русских селах все в сложном родстве, и у нескольких семей одна и та же фамилия. Как давно переселились Распутины в Сибирь и когда и почему прозвались Распутиными, я не знаю. Быть может, от «распутья» – развилки дорог: Покровское лежало на тракте между Тюменью, уездным городом, и Тобольском, губернским. Быть может, от «распуты» – мудрого человека, способного распутать сложную проблему. Быть может, от распутывания «пут» ремней, которыми связывают передние ноги коням во время пастьбы, мне самому в Сибири приходилось неоднократно путать и распутывать коней. Быть может, от «распутства» – ибо человеческая природа несовершенна. Во всяком случае фамилия досталась Григорию уже готовой, он впоследствии официально получил другую – но «Распутин» так и осталось за ним.
Вопреки другой распространенной легенде, Григорий Распутин родился не в 1871 или 1872 году, но на восемь лет раньше. По словам приходского священника, он начал странствовать с 1892 года, а по его собственным словам – с двадцати восьми лет. По словам его дочери, ему в 1904 году было около сорока лет. В предисловии к его книге, изданной в 1915 году, сказано, что «сейчас старцу пятьдесят два года». По этим косвенным подсчетам, Распутин родился в 1863 или 1864 году, а по данным следственной комиссии Временного правительства – в 1864 или 1865 году.
«Во знамение союза членов церкви земной с членами церкви, торжествующей на небесах» наречен он был по имени Св. Григория Нисского (335-394), по проискам ариан лишенного епископского сана. Св. Григорий Нисский поминается 10 января, в русских деревнях обычно ребенка называют по имени святого, «память которого совершается или в день рождения, или в день наречения имени, или в день крещения, или в восьмой день по рождении»! Так что скорее всего Григорий Распутин родился в январе 1864 года.
Распутины были люди крепкие, душевнобольных в семье не было. Но мать Григория, Анна Егоровна, умерла рано, возможно при родах, во всяком случае ни в одном из описаний жизни Распутина в Покровском я не нашел ни слова о ней. Отец, Ефим Андреевич, «работящий и юркий старикашка», дожил до конца 1915 года: по рассказам односельчан, «пил он сильно водку» – но «ее же и монаси приемлют». Был он мужик не бедный, имел восьмикомнатную избу, двенадцать коров, восемь лошадей и занимался ямщичеством. Покровское считалось богатым селом, вообще сибиряки не знали скученности и бедности европейской России, не знали крепостного права и отличались чувством достоинства и независимостью.
Когда Григорию было двенадцать лет, его старший брат Михаил умер от воспаления легких, после того как они оба, купаясь в Туре, чуть не утонули; других братьев и сестер у него не было. Для впечатлительного мальчика быть на грани гибели и видеть смерть близкого сверстника было сильным переживанием. Не знаю, научился ли он читать и писать – корявыми каракулями – в детстве или в зрелые годы. Иногда зимними вечерами его отец читал вслух Евангелие – величайшая драма человеческой истории разворачивалась перед крестьянским мальчиком, вера, любовь, измена, лицемерие, несправедливость, властолюбие и бремя власти, страдание, жестокость, грех и искупление, поэзия и правда – кто сам слышал или читал Евангелие в детстве, может представить его силу для души, склонной к принятию чуда.