Распятие для генерала
Шрифт:
Как же ты просила, умоляла лишить тебя жизни, но оставить с тобой все воспоминания. Клялась в любви и тут же кричала о жуткой ненависти из-за принятого мною решения, и я видел это дикое отчаяние в твоих глазах. Ты не понимала, почему я принял такое решение, а я так и не сказал тебе, что просто не смог. Знать, что ты жива – это была проклятая, навязчивая одержимость. Пока ты дышишь – у меня есть шанс найти и вернуть, отобрать, выгрызть тебя у расстояния, у времени… Я не мог и не хотел отдать тебя в лапы смерти, только не тебя, а ты до истерики не хотела новую себя. Ты сама никогда не дорожила собой, Мила. Тебя уже не было в нашем мире, а я всё не мог понять, почему
Просто, малыш, мне всё же понадобилось больше времени, чтобы понять то, что чувствовала ты. Есть такие воспоминания, которые стоят сотни жизней. Ярких, радостных, жестоких, жутких, но, несомненно, бесценных. А разве может быть полноценной жизнь, на исходе которой ты не перебираешь самые дорогие её мгновения? Даже если ты имеешь столько власти. Даже когда всего лишь одна картинка в моей голове, но с твоим участием, стоит всех тех лет, что я существую. И ведь даже воспоминания о тебе были слишком, Мила. Слишком больными, чтобы я мог их забыть. Чтобы я захотел их забыть.
Ты знаешь, сколько раз я, надрывая горло, хохотал в своей комнате, пока слуги едва не умирали от первобытного страха, ошарашенные этим истерическим смехом. Каждый из них считал меня обезумевшим. Но я и правда был настолько безумен, что даже не находил нужным убить их за шепот у меня за спиной. И знаешь, что меня развеселило, мой ночной цветок? То, что ты подарила мне боль. Ты научила испытывать её, а не только причинять, научила корчиться в дикой агонии…и наслаждаться ею. Я познал все ее оттенки, я резал пальцы, ломал и крошил их о мраморные стены…пытаясь заменить эту невыносимую пытку физической болью. Так легко обычная смертная разрушила миф о неуязвимости таких как я.
Так сладко, непередаваемо вкусно осознавать, что и ты от меня не просто согласна принять всё, даже боль…Нет, любимая…Ты жаждала чувствовать ее так же, как я жаждал причинить ее. ТЕБЕ. И раз за разом проверять границы твоего доверия, упиваясь пониманием того, что оно практически безгранично…
Послевкусие победы, приправленной твоим наслаждением и слезами. Что может быть вкуснее?
Мила. Мой ночной цветок. Она внесла жизнь в этот дом. Казалось, он дышит в такт с её дыханием. Огромный и мрачный, он расцветал более мягкими оттенками чёрного. Казалось, стены впитывали в себя её тепло, прогревая всё здание. Холод. Оказывается, здесь было холодно без неё. Впрочем, да, было. Я почувствовал это леденящую душу пустоту, как только вернулся сюда тогда. Один. Мне казалось, что нельзя избавиться от этой стужи, пропитавшей собой всё вокруг. Словно стены покрылись шрамами инея как мои внутренности. Однако, со временем, я настолько привык к нему, что перестал замечать. Но сейчас....Чёрт её задери, эта женщина не делал ничего сверхъестественного, но мы оба могли дышать. Я и этот, пустой до её появления, особняк. Логов монстра, который яростно оберегал его от чужого вторжения тысячелетиями, где одиночество было второй натурой.
Она бродила по саду, и воздух вокруг, он, словно, приобретал очертания. Я видел, как он искрится еле заметным шлейфом следуя за ней. Наверное, именно так и выглядит Жизнь. У неё тёмные длинные волосы, водопадом ниспадающие на плечи, нежно обнимающие её спину, светло–голубые глаза с затаённым страхом в самой глубине. Страхом, которого почти не видно за теми сполохами гнева, которые заиграли во взгляде, как только я зашёл в её спальню. Точнее появился. Замок мог остановить кого угодно, но только не меня. Ни одни двери,
– Здравствуй, Мила. Я смотрю, ты уже освоилась дома?
Глава 7.3
Резко обернулась и вздрогнула. Невольно метнула взгляд к, закрытой на ключ, двери. Он так и торчал в замочной скважине. Внутри все похолодело, и я отшатнулась назад, чувствуя, как вдоль позвоночника быстро пробежали искры панического ужаса. Сердце застучало оглушительно громко. Посмотрела на Владимира и снова это смешанное чувство дикого восхищения, граничащего с сумасшедшим, животным страхом. Страхом перед хищником…не просто опасным, а смертельно опасным. Как же бесшумно и молниеносно он двигается, неуловимо для глаза.
Мои пальцы все еще судорожно сжимали увядший лепесток розы, как напоминание, что в этом доме царит смерть…Возможно, моя собственная.
– Это не мой дом, – посмотрела в синие глаза, больно дернулось сердце – ЕГО взгляд и в тот же момент чужой и тут же отвернулась, я помнила чем это чревато – смотреть ему в глаза, – когда я смогу вернуться обратно? И зачем я здесь?
Я старалась говорить спокойно. Очень старалась не показать, насколько мне страшно.
***
Склонил голову набок, выхватив краем глаза тонкие пальцы, намертво вцепившиеся в лепесток. Она нашла их. Моя маленькая девочка, вдохнувшая жизнь в эту пустыню смерти и невольно убившая единственное живое, что здесь было.
– Ты не вернёшься обратно, Мила. – Сделал шаг к ней навстречу. – Более того, у меня слишком мало времени и желания отвечать на твои вопросы. Так что, – вздёрнул бровь, заметив, как сжались её ладони в кулаки. Злость. Вкусная эмоция. Злись. – Я бы посоветовал тебе определиться с тем кругом вопросов, ответы на которые тебе важны…малыш.
***
Он шагнул ко мне и внутри поднялся ураган паники. Только не так близко. Я слишком не доверяю себе, потому что моя реакция на него непредсказуемая…Ложь! Предсказуема до абсурда. Сердце забилось в горле. Я чувствую его запах и не могу сравнить ни с одним мне знакомым запахом. Словно в воздухе витает соблазн, им пропитывается каждая трещина в стене, каждая складка моего платья, каждая пора моей кожи. Он опутывает меня паутиной, связывая, обездвиживая, проникая под одежду, к венам, чтобы потечь по ним, как опиум, обволакивая сознание. Только не смотреть в глаза, а тянет настолько невыносимо, что я кусаю губы и дико сопротивляюсь этому желанию. Столько лет я мечтала об этом, а сейчас изо всех сил стараюсь не поддаться безрассудному искушению. Смотрю в пол на носки его сапог, на буквы выбитые, как и везде здесь. Знакомые буквы. Разве не ими я исписала все страницы и выводила пальцем на запотевшем окне… Разве не рисовала их с ненормальной любовью к иллюзии…Иногда мне казалось, что его инициалы выбиты у меня изнутри на коже. Как татуировка, которую никто кроме меня не видит.
Вопросы? У меня их тысячи. Миллионы вопросов. И, первый из них, все тот же ответ, на который я так и не получила.
– Кто ты? И зачем я здесь? Это важные вопросы для меня.
Голос дрожит, и я невольно отступаю к окну с тяжелыми шторами, пока, не чувствуя сжатыми за спиной пальцами бархат черной материи. Дальше бежать некуда.
Конец ознакомительного фрагмента.