Распыление 2. Полуостров сокровищ
Шрифт:
Отбросив веревку и взяв меня за руки борцовским хватом, воевода покрепче уперся ногами, крякнул, и рванул. Вылетел я, как та самая пробка. Остановил только забор, на другой стороне улицы.
– Спаси-бо…
– Цел? – Олег вытер рукавом трудовой пот.
– Главное цело, – я потряс головой. – Остальное нарастет. Спасибо еще раз, что не бросил.
– Время себе сэкономил, – ответил воевода.
– В смысле?
– Обглодали бы тебя к утру псы, а на мне – еще один труп. Вноси тебя в отчет, да рапорт
Я непроизвольно поёжился. А потом накатило такое облегчение, какого я, наверное, еще никогда не испытывал. Будет время – поставлю Олегу четвертную. А Его Святейшеству Летучему Макаронному монстру сварю целую кастрюлю пасты а-ля болоньезе. С фрикадельками.
С проспекта донесся визг тормозов и глухой удар, будто столкнулись две железные цистерны.
– Т-твою дивизию, – воевода вновь перешел на рысь. – Ни на минуту оставить нельзя…
Я поковылял за ним.
Перед Олегом расступались. И комментировали.
– Поглянь, сам сыскной воевода пожаловали.
– Где, где?
– Да не мельтеши. Не видишь, человек на работе. Отступи в стороночку, мы на него с заду полюбуемся. Ну, видишь?
– Вижу, конечно. Я ж не слепая, когда такой видный мужчинка прет. И всё при нем: и усы, и пистолеты…
– Вот дура баба. При чем здесь усы?
– Усы всегда причем. Верное средство знаю: если усы торчком, то и всё остальное…
Я зашелся кашлем.
– А как выступает… Смотри, Матрена, у него не только усы, а еще и грудь колесом. Бронежилет-то как завлекательно топорщится…
– Красавец-мужчина, что есть, то есть. Весь в отца… – где-то за спиной сладко вздохнули.
Столкнулись черный, с лоснящимися боками Геллендваген и раскоряченный, как черепаха в случке, пятнистый Хаммер. Я вздохнул от зависти. Кучеряво живут господа Мангазейские золотопромышленники. Сколько такие движки топлива жрут…
Перед машинами топтались владельцы. Пузатые дядьки в кожаных куртках, кепках и с такими здоровенными цепями на бычьих шеях, что могли бы выдержать вес небольшой яхты. Дядьки были похожи, как двое из ларца. Да, и самое главное: они крепко держали за руки Лумумбу.
Под глазом учителя рдел синяк, щека была ободрана. На пыльные бакенбарды капали густые капельки крови. Я уже навострился рыбкой нырнуть в драку, чтоб, хотя и ценой собственной жизни, отбить драгоценного учителя…
– Спокойно, Ваня, я разберусь, – поймал меня за шиворот воевода и сам шагнул в центр композиции. – Нарушаем? – обратился он к мужикам.
– Прикинь, сыскной воевода, мы Душегубца словили, – радостно осклабился первый.
Вот это поворот! За преступника бвану еще никто не принимал…
– А… с чего вы взяли, что он и есть душегубец? – осторожно спросил Олег.
– А кто же еще? – ощерился золотыми зубами второй. – Черный, одет не по-нашему, воняет мертвечиной. И денег у него нет…
Как последний аргумент работал в пользу Душегубца, я не представлял.
– Схватили, можно сказать, на месте преступления, – подключился первый.
Бвана молчал. И не удивительно: как только наставник порывался что-то сказать, бдительные стражи встряхивали его так, что лязг зубов слышался в последних рядах толпы.
– Докладывайте, – приказал Олег.
– Он мертвяка тащил.
– Ага, прямо посредь дороги. Совсем офонарел, маньячина.
– Ну. Еду, смотрю: прет через перекресток, и мертвяк на шее…
– Я его как увидел, так и дал по тормозам.
– И я дал. Чудом не зашибли, аккурат меж бамперов проскочил. Так что вот: бери его тепленького, сыскной воевода, да чтоб живого места на ём не осталось.
– Столько народу сгубил, ирод, – подхватили в толпе.
– Ничего, отольются кошке мышкины слезки! Уж сокол наш ясный, батюшка сыскной воевода, постарается, приложит ручку свою белую…
– А плечи-то какие широкие… И профиль мужественный.
– У Душегубца чтоль?
– Тьфу, дура! У воеводы. Как у Феба…
– Эт кто такой? Почему не знаю?
– Потому, что Феб – это латинянский бог любви. Где б ты о нем слыхала, темнота подзаборная?
– А ты где?
– А мне кузнец наш, дядь Филип, сказывал, когда на сеновал водил. Амор, говорит. И глазами зырк…
Пытаясь вытрясти из ушей бабскую брехню, я перебрался поближе к Олегу. Тот деловито осматривал поврежденные автомобили, на Лумумбу пока не обращая никакого внимания.
– Протокол составим? – спросил он владельцев.
– Да на хрена козе баян? – махнул рукой первый. – Я такие тачки – пачками, паромом из Европы…
– Не будем бакланить, – кивнул второй, звякнув пудовой цепью. – Ты лучше этого черного чисто -конкретно разъясни. Ну и нас не забудь, когда дело состряпаешь. Медаль там какую, или грамоту… В рамку повешу, братаны обзавидуются. А если помощь нужна… Прижать кого, или язык развязать, ты только свистни.
– Разберемся.
Лумумбу торжественно передали с рук на руки.
– Расходитесь, граждане. – повысил голос воевода. – Больше ничего интересного не будет.
– А ведь воевода-то еще не женат… – да что, преследуют меня эти сплетницы, что ли?
– Эт кто говорит-то? Ты, что ли?
– А хоть бы и я. Мне ихняя ключница сказывала: подыскал папаня невесту, да сынок заупрямился. Не хочу, говорит, на купцовой дочке жениться, а хочу прынцессу заморскую, магии обученную…
– Ага. Чтобы и его в гроб свела. Как князя…
Я поспешил за Олегом, ненавязчиво уводящим наставника в ближайший темный переулок.