Распыление. Дело о Бабе-яге
Шрифт:
— Шаробайка-то, небось, знал, что склад пустой. — я никак не могла поверить, что начальник мог так поступить.
— Это он на Тару рассчитывал. — пояснил Обрез, отправляя в рот целую кипу блинов. — Тара — он такой. Последнюю рубаху снимет.
— Не бренчи, Витюша. — Таракан, между прочим, за едой пользовался вилкой и ножом. И салфеткой.
— А чего я, не прав, что ли? — возмутился тот. — Ты ж уже всё решил. И заначку достал, я сам видел.
— Кто не хочет — может отказаться. — глядя ему в глаза, сказал Таракан. И повернулся
Я задумалась. Мать угрожает всему городу. А значит, и близняшкам, и Ласточке, и Бабуле. Он, правда, если узнает, во что я ввязалась, шкуру спустит. Но ведь…
— Как вы думаете: гонорар и вправду выплатят, хотя бы потом? — понимаю, вопрос звучит жалко, и даже меркантильно. Но прямо сейчас это для меня — самое важное. А Обрез опять ржет:
— Держи карман шире! Догонят, и еще приплатят.
Таракан, доев рыбу, отодвинул тарелку, выпил компот, затем вытер салфеткой губы и руки, и только после этого посмотрел на меня.
— Денег в казне нет. — сообщил он.
— Нет?
— Нет. Но есть альтернатива. Точнее, на эту идею меня натолкнул Хрон…
— Да уж он толкнет. — опять встрял Обрез. — Лететь будешь дальше, чем видишь.
— У Матери Драконов должно быть золото.
— Золото? — мы дружно уставились на Таракана.
— Ну подумайте: наш город — далеко не первый, к кому она пришла за данью. Бароны ей платили, и платили щедро.
— Ага, щас, будет она монеты с собой таскать, — скривилась я. — А где гарантия, что она их не зарыла, например?
Очень, очень хотелось, чтобы Таракан меня убедил. В голове звенела одна мысль: это знак. Просила единорога, чтобы он помог, и вот… Если мы возьмем сокровища Матери Драконов, я смогу для Бабули хоть десять амулетов купить. И еще на леденцы близняшкам останется.
— Никакой гарантии. — согласился Таракан. — Но что-то при себе у нее должно быть. Пыльцу-то Мать должна покупать.
— Короче, я в деле. — сказал Обрез. — Да ты, Тара, и так знаешь: куда иголка — туда и нитка. Прихлопнем Драконицу, сокровищ огребем… Пулемет наконец-то купим.
А потом они посмотрели на меня.
Я честно попыталась взвесить все "за" и "против", но в голове стоял туман. Такое было чувство, что, если я откажусь — лишусь чего-то очень важного. Такого, которое раз в жизни бывает.
Мечта идиота: убить дракона…
— Думаете, мы справимся втроем?
— Три — очень хорошее число. — сказал Таракан. — Тем более, что у меня есть план.
Глава 5
Пока собрались, наступил вечер. Я честно предполагала, что теперь мы разойдемся, а встретимся уже на рассвете, но Таракан решил по-другому.
— Готовиться сейчас надо. — заявил он. — Как раз к рассвету и успеем.
И мы потопали в Слободку, к оружейникам.
Мать обосновалась на старом заливном лугу, где еще в прошлом месяце встали табором цыгане. Несколько раз они заявлялись в город, давали представления на площади. Мы с Ласточкой ходили смотреть кукольный театр, но в восторге не остались. Куклы только и делали, что лупили друг друга по головам дубинками.
Сейчас я понимаю, что театр был только прикрытием. На самом деле, цыгане были разведчиками Матери. Высматривали: стоит ли город того, чтобы требовать с него выкуп. Получалось — стоит…
Дорога шла вдоль реки, мимо тех самых заливных лугов. Виднелись цветные пологи кибиток, тянуло дымком от походных кухонь. Всхрапывали стреноженные кони. Кто-то наигрывал на скрипке, слышался звон бубна и молодецкие выкрики.
— О народ. — покачал головой Таракан. — Что ни день — у них праздник.
— А где драконы? — вытянул шею Обрез. Прямо как ребенок, впервые попавший в цирк.
— Мать их на ментальной привязи держит. Твари-то безмозглые. Если их не сдерживать, всё вокруг разнесут. Причем просто так. Из хищнического инстинкта. — пояснил непревзойденный знаток драконьих повадок Таракан.
— Хищники никогда не убивают всю дичь. — возразила я. — Ни тигры, ни львы так не охотятся. Я в книжках читала.
— Так то ж нормальные звери. — пожал плечами Таракан. — У них природные ограничители, выработанные эволюцией. А драконы — креатуры магические. Нежить, одним словом.
Телега сонно покачивалась и лишь иногда, наехав на кочку, вздрагивала. Кобыла, которую по дешевке удалось сторговать Таракану, была довольно пожилой, а груз — довольно тяжелым. Так что ехали мы медленно. За телегой, беспечно позванивая колокольчиком, брела корова.
Светила яркая луна, в густой траве на обочинах заливались сверчки, а от реки веяло прохладой и цветущими кувшинками. На другом берегу, в густом орешнике, пели соловьи.
Мы отдыхали. Передавали друг другу бутылку молока, закусывали копченым салом, вареными яйцами и черным, с поджаристой корочкой, хлебом. Мечтали, как потратим сокровища Драконихи. Точнее, мечтал Обрез, а мы с Тараканом слушали.
— Сниму хату в городе. — рассказывал он, довольно жмурясь. — Надоело в общаге. Ни поспать, ни девку привести.
— Ага. — хихикнула я, — Девки на тебя так и вешаются. Гроздьями.
— А может, и вешались бы. Если б я один жил. Еще мечтаю в Зеленый Пеликан сходить. Говорят, кордебалет у них — полный отпад. Бабы в одних только перьях скачут.
— Ты окромя как о бабах, о чем-нибудь думать можешь?
— Между прочим, могу. — не обиделся Обрез. — Мотоцикл хочу вот купить, в Слободке у Ростопчия. Топливо — спирт пополам с кукурузным маслом. Ну, и мамке в деревню денег пошлю — пусть крышу на хате перекроет. Братишкам гостинцы, опять же.