Рассадник добра
Шрифт:
— Для того чтобы ты поняла, что нужно делать, на еде стоит написать «съешь меня», а на двери отхожей комнаты вообще повесить объемное руководство пользователя, — мрачно пошутил некромант.
— Ага, — Машка кивнула серьезно. — Я считаю, к каждому магическому предмету должна быть приложена инструкция. В конце концов, это законное право потребителя.
— Может быть, у потребителя и есть права, не знаю, — задумчиво сказал Вилигарк, с сомнением глядя на нее. — Но у прислуги их точно нет. Ешь нахарда или попрощайся с надеждой учиться магии.
Машка
— А смысл? — тоскливо спросила она. — Что изменится, если я его съем?
— Ты будешь учиться копить в себе силу, — терпеливо объяснил некромант. — Посыльный Мертвого бога использовал нахардов, чтобы собрать ее, а потому следы силы остались в каждом из них. Забери ее — и она станет твоей, если ты сможешь ее удержать.
— Как-то это неправильно, — засомневалась Машка. — Нормальные люди не едят живых насекомых. Никогда не видела, чтобы вы так делали. Мне кажется, есть другой путь, и вы должны мне его показать.
— Ты странная, — повторил некромант в который раз за то время, пока они были знакомы.
— И в чем я не права? — окрысилась Машка.
— Во всем, — отозвался Вилигарк. — По меньшей мере в главном. Как ты не можешь понять: тебе никто ничего не должен, а самое страшное — и не будет должен никогда. Ты слишком мала и слаба для того, чтобы кто-то решил отдать тебе какой-нибудь долг, даже если он у него и есть. Что-то в тебе, безусловно, присутствует. Но это вовсе не значит, что ты можешь получить сразу и бесплатно все то, к чему другие люди идут годами и за что платят кровью.
— Подозреваю, что чужой, — пробурчала Машка, настороженно глядя на Вилигарка. Изменение направления разговора ей активно не нравилось и жрать слабо шевелящееся насекомое категорически не хотелось.
— Может, и чужой, — неожиданно легко согласился Вилигарк. — Зависит от выбранного пути. Но ключевое слово — платить. За большую силу нужно платить большой кровью. А ты не можешь даже нахарда сожрать, хотя самое большее, что он может тебе сделать, — укусить за язык. Это не так уж больно, да и заживет довольно быстро.
— То есть что, он до крови меня укусит? — испугалась Машка.
Вилигарк равнодушно покивал, не в силах уяснить, что, собственно, новоявленную магичку пугает. Сам он в академии не только безобидных нахардов ел пачками, но и более опасных тварей. Однажды пришлось съесть вооруженного варвара. От того случая у него до сих пор остался толстый шрам на пятой точке. Из-за этого некромант не мог подолгу сидеть, отчего ужасно страдал.
— Нет, я так не согласна, — решительно отказалась Машка.
Некромант пожал плечами:
— Тогда забудь о магии.
Злоба и разочарование рвались наружу. Вилигарк и сам не мог понять, почему до сих пор не выместил свой гнев на строптивой служанке. Вилигарк очень не любил менять свои планы.
Машка еще раз вздохнула, посмотрела на противное насекомое и быстро, чтобы не успеть передумать, откусила ему голову. На вкус нахард оказался мерзким — словно горьковатую бумагу ешь. Машке жутко хотелось обладать магической силой. Только это помогло ей проглотить голову отвратительного насекомого. Впрочем, чего не сделаешь при наличии такого стимула?
— Хорошо, — ошарашенно сказал Вилигарк. — Что ты теперь чувствуешь?
Машка прислушалась к своим ощущениям и честно призналась:
— Меня тошнит.
— И все? — подозрительно спросил маг.
— И все, — отозвалась Машка. — Но тошнит сильно. Этот ваш нахард — такая гадость!
И она громко рыгнула, хотя прекрасно знала, что воспитанные девушки, находясь в мужском обществе, никогда так не поступают.
— Иди-ка ты погуляй, — предложил Вилигарк, с беспокойством глядя на нее. — Воздухом подыши. Это пройдет. Я предполагал, конечно, что у тебя это пройдет болезненнее, чем когда-то у меня...
— И мне ничего не сказали! — с упреком сказала Машка и вновь произвела неприличный звук.
Смутившись и чувствуя неприятное шевеление в желудке, она кинула напоследок убийственный взгляд на работодателя и вынеслась из лаборатории. Что ни говори, а приходить в чувство лучше на воздухе. Там почти всегда есть возможность скрыться от посторонних глаз, что для скромной и благонравной девушки весьма важно.
То ли потому, что Машка вовсе не была благонравной, то ли потому, что ей сегодня не везло, но прийти в себя в одиночестве ей не дали. Густые кусты, без возражений скрывшие ее позор, были вовсе не необитаемы. Как только Машку перестало тошнить, в пределах видимости обозначился Вий. Взгляд эльфа был печален.
— Хоть бы посочувствовал, что ли, — буркнула Машка, искусно скрывая свое смущение.
— А смысл? — Вий возложил руку ей на лоб, словно проверял температуру.
Повеяло мятой и корицей, Машке сразу стало легче. Внутри черепа перестали бухать молоточки, а мысль о еде уже не вызывала такого резкого отторжения, как раньше.
— Спасибо, — жалко улыбнувшись, поблагодарила Машка, не ожидавшая в принципе помощи от остроухой язвы. Помогать — прерогатива Мая, а вовсе не его опекуна.
— Вечно ты в неприятности лезешь, — проворчал Вий. — Что у тебя за натура такая гадская, можешь мне объяснить? Если рядом происходит хоть что-нибудь опасное, ты непременно в это вмешаешься.
— Но сейчас же со мной почти ничего не случилось, если не считать крови из носа и бунтующего желудка! — возмутилась Машка.
— Да, иногда тебе везет, — вынужден был признать Вий. — Но иногда везет всем. Разве дома ты болталась по разбойничьим притонам только потому, что тебя могут не убить и не ограбить? Случайно...
— Нет, — задумчиво сказала Машка. — Конечно нет. Ведь у нас нет разбойничьих притонов.
— Не увиливай! — строго сказал эльф. — Наверняка у вас есть что-то подобное!