Рассекающий пенные гребни
Шрифт:
Но Оська победил в себе панику. Глянул на часики.
– До заката еще больше двух часов. Знаешь что? Давай спокойно подождем полчаса. Вдруг что-нибудь случится? Кто-нибудь придет?
– А если не придет?
– Ну… тогда одно остается. Подняться на площадку, махать руками и орать: “Спасите наши души!”
– Легче уж вниз головой, – вздохнул Норик. Видимо, у него еще оставалось чувство юмора. Капелька.
– Давай ждать…
Они сели у решетки на корточки. И… вдруг почувствовали, что не знают,
Чтобы сломать неловкость, Оська спросил:
– Твои дядя и тетя, они что, очень строгие?
– Ничуть. Но трясутся надо мной, как над маленьким, своих-то у них нет. Они оба из-за меня заработают инфаркты…
Никто не появлялся. Кричали тепловозы, и вдали снова играл оркестр. В шумном веселом городе. На воле.
– Норик, ты где раньше жил?
– В Среднекамске. Там речной порт и всякие заводы. Слыхал?
– Конечно. По географии проходили. Я сразу понял, что ты не здешний.
– Как понял?
– Ну, во первых, ты не слышал про Николу-на-Цепях. А во-вторых – вот… – Оська двумя пальцами приподнял желтый рукавчик. – Тут у тебя загар, а выше почти нет. Значит, он недавний. Наши-то пацаны коричневые с головы до пят. У меня даже зад коричневый, хотя я без трусов сроду не загорал.
– Тогда почему?
– Потому что загар наш со временем расползается по телу и остается навечно… Вот сам увидишь, если дело дойдет до линьков… – У Оськи тоже осталась капелька юмора.
Норик чуть посмеялся, потом вздохнул и прижался лицом к решетке. В него светило снаружи солнце. Золотило хохолок и просвечивало тонкие уши. Норик покачал замок.
– Если бы ключ какой-нибудь подобрать… Тут, кажется, несложный механизм. У тебя никакой железки нет?
– Подожди-ка! – Оська вскочил, хлопнул себя по бедрам. Остро ударился о ладонь сидевший в кармане барабанщик. “Ольчик, выручай!”
– Норик, смотри!
– Что?.. Ой, да он же оловянный, мягкий…
– Это лишь называется “оловянный”. А на самом деле из какого-то твердого сплава.
– Он не пролезет в замок…
– Подожди…
Ноги солдатика крепились к тонкой подставке размером с гривенник. “Прости меня, маленький. Другого выхода нет…” Оська сунул подставку в щель на каменном полу, потянул на себя барабанщика. Подставка легко отломилась.
Ножки барабанщика были похожи на стержень ключа с двойной бородкой.
Царапая о железо запястья, Оська опять просунул руки к замку. Солдатик ногами легко вошел в скважину. Но и только. Самодельный ключ не поворачивался. И застрял. Оська перепуганно задергал его, вытащил.
– Не получается.
– Ось, послушай…
– Что?
– Кто-то, кажется, есть там, в коридоре.
Оська замер. И надежда в нем, и страх. Но нет…
– Ничего не слыхать.
– Слыхать. У меня уши во какие… как радары. Всякий дальний звук ловят.
Оська притих снова.
– Я пойду, разведаю.
– Нет, вместе.
Крадучись, нырнули во тьму коридора. Прошли десятка два шагов, свернули раз, другой. Сперва тьма впереди была прежняя, непроглядная. И вдруг мазнул стену оранжевый проблеск.
На цыпочках, со ступеньки на ступеньку, добрались до нового поворота. И увидели то, чего не заметили по пути вниз. В конце короткого тупика светилась красноватая дуга – щель над полукруглой приоткрытой дверью. Из-за двери уже явно слышались шаги. И покашливание.
– Логово Сильвера? – шепнул Норик.
– Наверно.
Подобрались к двери и увидели в щель обширную каменную келью. Она была заставлена, завешена по стенам корабельным имуществом и обрубками дерева. Горела неяркая лампа. Зато огонь камина, вырубленного в известняковой стене, был сильный и горячий.
Между камином и голым дощатым столом ходил туда-сюда старик с большущей лысой головой, со щетиной на обвисших щеках. Седая щетина искрилась от огня. На лысине горел блик. Старик то ли напевал, то ли бормотал что-то. Он был похож на шкаф, обтянутый тельняшкой и старыми парусиновыми штанами. И двигался как шкаф. Словно воздух вокруг превратился в застывшие глыбы, и старик, хромая, расталкивал его плечами.
– Почему мы раньше-то не заметили огня? – прошептал Норик.
– Наверно, дверь была закрыта… Ну, как? Будем сдаваться?
– А чего еще-то…
Оська взял Норика за руку. Надавил плечом заскрипевшую дверь. Оба понуро шагнули через порог.
Норик шепотом сказал:
– Здравствуйте…
4
Старик если и удивился, то не сильно.
– А, птенчики… – Голос его был глухой и… щетинистый какой-то. Как щеки. – Сверху прилетели?
Они еще сильнее нагнули головы. Отпираться было глупо.
От камина несло по ногам густым теплом. В зябкости скального помещения это было приятно даже. Но вообще-то приятного мало…
– А идите-ка к свету, господа хорошие, – непонятным тоном пригласил старик. Оська и Норик побрели на середину кельи.
– Поворотись-ка, сынку… – Старик тяжелой рукой крутнул Оську. А потом и Норика. – Ну, ясно, что сверху. Вон сколько всего собрали на себя с цепи. Акробаты, будь вы неладны. Одно расстройство с вами…
Не понять, сердито он говорил или просто так. Ровно как-то, без интонаций.
Оська и Норик переминались. Под ногами теперь были не камни, а половицы.
Старик отошел к стене. Она была увешана корабельными фонарями, спасательными кругами, мотками тросов разной толщины. Есть там короткие с узелками?.. Старик со скрипом открыл железный шкафчик, зашарил в нем. Сказал, не оглянувшись.