Рассеянная масса

Айзенберг Михаил

* * *

Что касается младших, в которыхнебывалый открылся запал,первый тлел как подмоченный порох,а потом перетлел и пропал.Перепутавший правое с левым,темный к ночи, с утра никакой,и вода, отдающая тленом,почему-то всегда под рукой.Заточенье в насиженных гнездах.Беготня из подъезда в подъезд.Но потрескивал искрами воздухпо краям этих гнезд, этих мест.Там

дымок поднимался запретный,самый свежий прохватывал страх,ясной злобы цветок незаметныйраспускался на винных парах.Я глядел, как его безвозвратнозабирает похмельная дрожь,и себя уговаривал: ладно,может, завтра еще подрастешь.Он подрос, и к нему не добраться.Так и буду его до концавспоминать, как пропавшего братца,на подломанных крыльях птенца.

* * *

Вот новый, кажется, урок:московский юный говорок,ни от кого не ждущий вдругкакого-то урона —ни выстрела, ни грома.Но чем кормить его с рукии не вложить отравы,когда мы для своих детейкак двери, снятые с петель,как выбитые рамы.

* * *

…в американских штатах. А мы внештатно —комьями с лета, хлопьями света мыляжем под ноги, чтобы тебя нежданноне укатали Гранатовые Холмы.Лесом густым станем тебе в подмогу.Пасмурным днем пойдем за тобою вследи обратимся к их непростому богу,чтоб перевел тебя через море бед.Есть еще за кого мне броситься оземь,если занос опасен и снег глубок.Ты не гони, а мы за тебя попросим.Мы тебя просим: смилуйся, добрый бог.

Озеро 13 [1]

Снег бежит через дорогу как невидимый зверек.Слюдяные наволочки смяты.А по озеру 13 ходят вдоль и поперекбелоснежные рубахи,снежные халаты.Разгоняются кругами, льда касаются едва —катятся отчаянные взмахи.Снег дымится —белые рубахиподнимают, завивают рукава.

* * *

Кто ж не знает, что в этих сотахмало меда и много воска?Много паники в эпизодах.Холодок вдоль спинного мозга.Так с отчаяньем входят в долю.Это наш договор вслепую:раздели, я всего не стою.Половина – бери любую.У меня еще на приметенепонятные буки, веди,внуки, дети, звезда над башнейда хороший зверек домашний,не известный на этом свете.

1

Озеро с таким названием есть в Адирондакских горах (США).

* * *

Подбирается лисой,заливаясь нежной краской,с обаятельной ленцой,с обязательной оглаской.Я здесь точно ни при чем,у меня есть право вето.Но затронуто плечоми коленкою задето —дело ясное, гляди.Только выводы громоздкиздесь, на шелковом пути,на атласном перекрестке.

* * *

Никакой не воробей.И кому ты, для кого тытянешь ясные длинноты,мелких полные дробей?Хвостик маленький оранжев.Ты не дятел, я не Дидель.Кто вы, сударь? Надо раньше бзаглянуть в определитель.Там в кустах твоя смешнаяголова передвижная.В голове передвижнойзолотой туман сплошной.

* * *

Вечером в воскресениенебо – одно спасение —гаснущее колеблется.Звездочка еле теплится.Вечером легче дышится.Звездочка еле светится.Пусть за меня распишется,там за меня отметится.

* * *

Темнота, заполнившая разомобод изумленного зрачка,силится пугать последним часоми не уступает новичка.Облако, закрывшее луну.Шире круг, а темнота просторней.Корни страха, зрительные корнитрогают слепую глубину.

* * *

Раньше грома и ночного блеска,раньше ливня, хлынувшего прямо,распахнулась, закачалась рама,в комнату шагнула занавеска,открывая бледные на беломвиды оробевшего подлеска,грифелем осыпанные, мелом.Все они остались невредимы,в слепнущем зрачке соединяянесоединимые картины:темная – подробная – цветная.

* * *

Облачный край, зачесанный редким гребнем.Под горизонт – сияющая вода.Мы на нее не смотрим, еще ослепнем.Дальше уходим, может, придем когда.Листья ольхи пучками на тонких нитяхмелко шуршат как ветхая чешуя.Кто-то бежит вдоль моря —и что он видит?Видит саманный дом, где живет семья.

* * *

Заросшее травою озерцоследит за комариной пляской.День марлевой ложится на лицо,а вечер влажною повязкой.Перебеляя воздух, дождик-вязьчуть сеется из вечного запаса.И целый день, почти не шевелясь,стоит его рассеянная масса.