Рассеянный ум
Шрифт:
Точно так же, как и в случае с «блужданиями ума», бесполезная для вас информация может служить внешним отвлекающим фактором. Хотя вам понятно, что это нарушает беседу, и вы твердо намерены игнорировать подобные отвлечения, они все равно проникают в ваш разум и отвлекают внимание от цели, делая вас неудачным собеседником.
Сбои являются другим важным источником целевой интерференции. Их отличие от отвлечений состоит в том, что они происходят, когда вы принимаете решение одновременно заняться решением других задач, даже если вы пытаетесь быстро переключаться между ними. Как и отвлечения, сбои могут иметь внутренние или внешние причины. Давайте ненадолго вернемся к беседе с вашим другом.
Разговор становится менее интересным для вас. Поэтому вы решаете немного отвлечься и частично направить внимание на мысли о том, как начальство оценивает ваши усилия на работе, в то же время стараясь поддерживать непринужденную беседу с другом.
Этот добровольный акт участия в решении вторичной конкурентной задачи и является тем, что называется «внутренним сбоем». Он создает интерференцию, создавая препятствие для вашей цели осмысленного разговора с другом. Подобные сбои часто имеют внешнюю природу.
Увлеченный
«Интерференция» – это общий термин, используемый для описания чего-либо, что сдерживает, препятствует, затрудняет или в целом расстраивает другие процессы.
Такие сбои часто ассоциируются с «многозадачностью», которая определяется как попытка одновременного решения двух или более задач, имеющих независимые цели. Слово «попытка» выбрано потому, что, как мы впоследствии убедимся, многозадачность может быть вашим осознанным выбором, но когда речь идет о реальных процессах, происходящих в вашем мозге, то термин «переключение между задачами» лучше описывает ситуацию.
Интересно, что при целевой интерференции причина отвлечений и сбоев может быть одинаковой. В нашем примере мысли о том, будет ли начальник доволен качеством вашей работы, были источником как внутреннего отвлечения, так и внешнего сбоя. Различие между сбоями и отвлечениями заключается в вашем намерении относительно того, как разобраться с проблемой: вы либо пытаетесь игнорировать навязчивые мысли и сосредоточиться на цели (отвлечение), либо продолжаете размышлять одновременно с разговором, определяя эти мысли как вторичную цель (сбой). Хотя и то и другое является разновидностью целевой интерференции, за ними стоят разные механизмы работы мозга, о чем мы поговорим впоследствии.
Почему мы так чувствительны к интерференции?
Все сложные системы чувствительны к помехам, включая наши ноутбуки, автомобили, авиационную электронику и телескоп Хаббл. Вероятность нарушения рабочих показателей любой системы из-за интерференции соизмерима с ее сложностью. Когда речь идет о человеческом мозге – безусловно, самой сложной системе в известной Вселенной, совсем не удивительно, что он крайне чувствителен к интерференции на разных уровнях. Целевая интерференция так часто встречается в нашей жизни как раз из-за сложности наших целей и врожденных ограничений для их достижения. Наша способность устанавливать высокоуровневые цели, вероятно, представляет собой вершину эволюции человеческого мозга [5] . Сложные, взаимосвязанные, долгосрочные и часто совместные с другими людьми цели позволяют нам оказывать беспрецедентное влияние на наше взаимодействие с окружающим миром и ориентироваться в его многогранной реальности на основе наших решений, а не рефлекторных реакций на внешние стимулы. Наши впечатляющие способности к постановке целей сделали возможным мощное развитие нашей культуры и общества и позволили нам создавать сложные человеческие феномены, такие как язык, живопись, музыка и технология. Грандиозный размах наших целей создал предпосылки для возникновения целевой интерференции.
5
F. Coolidge and T. Wynn, “Executive Functions of the Frontal Lobes and the Evolutionary Ascendancy of Homo Sapiens,” Cambridge Archaeological Journal 11, no. 2 (2001): 255–260; M. Tomasello and E. Herrmann, “Ape and Human Cognition: What’s the Difference?” Current Directions in Psychological Science 19 (2010): 3–8.
Наше мастерство постановки целей обеспечено набором когнитивных способностей, известных как экзекутивные, или исполнительные функции: оценка ситуации, принятие решений, организация и планирование. Но постановка целей – это лишь половина дела. Мы также нуждаемся в специализированных способностях для осуществления этих высоких целей. Наша способность эффективно осуществлять поставленные цели зависит от группы взаимосвязанных когнитивных навыков, которые в этой книге называются когнитивным контролем. Они включают внимание, рабочую память и управление задачами. Обратите внимание, что наша способность ставить комплексные цели не обязательно означает, что мы неизбежно столкнемся с целевой интерференцией. Можно предположить, что наши способности к достижению целей развивались параллельно со способностями к постановке целей, чтобы оказывать противодействие негативному влиянию целевой интерференции. Но, судя по всему, дело было иначе. Навыки когнитивного контроля, необходимые для достижения целей, не развились в такой же степени, как исполнительные функции, необходимые для постановки целей. Фундаментальные ограничения навыков когнитивного контроля у людей не слишком отличаются от наблюдаемых у других приматов, с которыми десятки миллионов лет назад у нас были общие предки [6] .
6
S. Inoue and T. Matsuzawa, “Working Memory of Numerals in Chimpanzees,” Current Biology 17, no. 23 (2007): R1004–R1005; N. Kawai and T. Matsuzawa, “Numerical Memory Span in a Chimpanzee,” Nature 403, no. 6765 (2000): 39–40; M. J.-M. Mace, G. Richard, A. Delorme, and M. Fabre-Thorpe, “Rapid Categorization of Natural Scenes in Monkeys: Target Predictability and Processing Speed,” NeuroReport 16, no. 4 (2005): 349–354; S. F. Sands and A. A. Wright, “Monkey and Human Pictorial Memory Scanning,” Science 216, no. 4552 (1982): 1333–1334.
Наш когнитивный контроль на самом деле довольно ограничен: мы обладаем весьма скромной способностью распределять, разделять и поддерживать внимание, активно держать в уме подробную информацию, оценивать приоритетность и быстро переключаться между разными задачами. Можно лишь предположить, что если бы нейронные процессы, связанные с достижением целей, развились примерно в такой же степени, как наши способности к постановке целей, то мы бы гораздо меньше страдали от целевой интерференции. Если
Мы можем рассматривать это как конфликт между мощной силой, представленной нашими целями, которая сталкивается с еще более мощным барьером ограничений нашего когнитивного контроля. Конфликт происходит между нашими высокоразвитыми способностями к постановке целей, которые погружают нас в обстановку с большим количеством помех при достижении этих целей и нашими способностями к осуществлению целей, не слишком развитыми по сравнению с нашими примитивными предками, что накладывает жесткие ограничения на нашу способность к обработке информации. Именно этот конфликт приводит к целевой интерференции и создает ощутимое напряжение в нашем уме: противоречие между тем, чего мы хотим достичь, и тем, что мы можем сделать. Вполне возможно, что осознание этого конфликта, пусть даже на подсознательном уровне, заставило вас раскрыть эту книгу. Это, а также растущее понимание того, что конфликт разрастается и грозит перерасти в полномасштабную войну по мере того, как современные технологические новшества усиливают целевую интерференцию и усугубляют положение рассеянного ума.
Положение ухудшается?
Люди всегда жили в сложном мире, полном заманчивых отвлечений и кишащем бесчисленными помехами из-за множества альтернативных занятий, угрожающих отрезать нас от достижения поставленных целей. Хотя целевая интерференция, по всей вероятности, существовала со времен зарождения человечества, за последние несколько десятилетий произошли глубокие перемены. Информационная эпоха возникла как следствие современных технологических прорывов в компьютерной науке, средствах массовой информации и сетевых коммуникаций. Этот новейший этап человеческой истории был отмечен цифровой революцией, но расцвет персональных компьютеров, Интернета, смартфонов и планшетов – это лишь внешние признаки. Истинный смысл изменения нашего когнитивного ландшафта состоит в том, что мы переживаем этап, когда информация как таковая поднимается на уровень идеального товара и абсолютного продукта потребления. Это сопровождается взрывным ростом разнообразия и доступности технологий с заманчивыми звуками, завораживающими образами и назойливыми вибрациями, которые отвлекают наше внимание, пока мозг пытается жонглировать многочисленными потоками конкурирующей информации.
Большинство из нас носит с собой маленькие устройства, не менее (а то и более) мощные, чем настольные компьютеры, которые стояли у нас дома еще десять лет назад. Смартфоны быстро становятся повсеместным явлением. Согласно докладу исследовательского центра Пью за 2015 год, 96 % взрослых людей в США имеют мобильные телефоны, в том числе 68 % – смартфоны. Среди владельцев смартфонов в США 97 % регулярно пользуются устройством для текстовых сообщений, 89 % – для доступа в Интернет и 88 % – для электронной почты [7] . По общемировой оценке, 3,2 миллиарда людей, или 45 % от всего населения Земли, имеют мобильный телефон [8] . Помимо этого свидетельства глобального проникновения мобильной связи, новые носители информации способствуют переключению между задачами. Смартфоны, ноутбуки и настольные компьютеры поддерживают многочисленные приложения, а веб-браузеры позволяют одновременно открывать многочисленные окна и вкладки, поэтому нам становится все труднее сосредоточиться на одном сайте или приложении, не отвлекаясь на что-то еще. Этот новый поведенческий паттерн влияет на то, как мы используем разные носители информации. У многих из нас наблюдается научно установленная и растущая тенденция к «медийной многозадачности». К примеру, в результате исследования лаборатории Розена было обнаружено, что типичные юноши и подростки считают себя способными одновременно жонглировать шестью-семью источниками информации [9] . Другие исследования показывают, что до 95 % людей ежедневно занимается переключением между медийными источниками информации, и эта деятельность в разных областях (от социальных сетей до Интернет-магазинов и новостных сайтов) занимает до одной трети каждого дня [10] .
7
M. Anderson, Technology Device Ownership: 2015, Pew Research Center report, retrieved on March 2, 2016, fromPew Research Center, U.S. Smartphone Use in 2015, retrieved on March 2, 2016, from http://www.pewinternet.org/files/2015/03/PI_Smartphones_0401151.pdf.
8
“Global Mobile Statistics 2012, Part A: Mobile Subscribers, Handset Market Share, Mobile Operators,” mobithinking.com, December 2012, http://mobithinking.com/mobile-marketingtools/latest-mobile-stats.
9
L. M. Carrier, N. A. Cheever, L. D. Rosen, S. Benitez, and J. Chang, “Multitasking across Generations: Multitasking Choices and Difficulty Ratings in Three Generations of Americans,” Computers in Human Behavior 25 (2009): 483–489.
10
J. Q. Anderson and L. Rainie, Millennials Will Benefit and Suffer due to Their Hyperconnected Lives, PEW Internet and American Life Project, 2012,Carrier, Cheever, Rosen, Benitez, and Chang, “Multitasking across Generations”; U. G. Foehr, Media Multitasking among American Youth: Prevalence, Predictors, and Pairings: Report (Menlo Park, CA: Kaiser Family Foundation, 2006),S. A. Brasel and J. Gips, “Media Multitasking Behavior: Concurrent Television and Computer Usage,” Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking 14, no. 9 (2011): 527–534; S. Kessler, “38 % of College Students Can’t Go 10 Minutes without Tech [STATS],” Mashable Tech, 2011, http://mashable.com/2011/05/31/college-tech-device-stats/.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
