Расскажу вам сказку(Сказки и легенды народов Западной Европы)
Шрифт:
Запали в душу короля ее слова, и велел он принести вина, чтобы выпить с женой на прощанье. А она ему в кубок неприметно сонного зелья подмешала. Выпил король и заснул крепким сном. Тогда приказала королева его в карету отнести и увезла с собою в родительский дом. Положила она его там на кровать, а сама надела старое простое платье, села за прялку и песню запела — ту самую, что когда-то молодой принц услыхал.
Долго спал король, а под конец пробудился и видит: лежит он в лачуге на бедной крестьянской постели, а рядом королева за прялкой сидит и песню напевает.
— Опять ты мою
— Нет, — отвечает ему королева, — я из твоей воли не вышла. Не ты ль позволил мне увезти с собой из замка то, что было там для меня всего дороже? Так неужто же ты не знаешь, что дороже тебя нет для меня ничего на свете?
— Ты и тут надо мною верх взяла, — вздохнул король. — Что ж, собирайся, поедем домой. Не оставаться же нам тут! Кто тогда без нас королевством править станет?
С той поры король свой запрет снял и во всех делах с королевой советовался. Понял он, что хоть жена и мудрее его, но только бесчестья ему в том никакого нет.
Кто первый разозлится
Перевод и обработка Л. Брауде
Жил в одном приходе бедняк хусман — так в Дании безземельных арендаторов называют. И было у него три сына: старшего звали Пер, среднего Пале, а младшего Эсбен, по прозвищу Простак. Слыл Эсбен недалеким, и никто его всерьез не принимал.
Вот подросли сыновья — и настало им время в дорогу отправляться, счастья искать. Хозяйство у стариков невелико, рук приложить не к чему, а быть за далер у соседей на побегушках им уже не пристало — больно велики выросли.
— Ну и вымахали! — сказал им отец. — Вместо того чтобы дома без дела слоняться, ступайте-ка лучше да заработайте себе на хлеб.
Подался первым на чужую сторону старший сын, Пер. Снарядили Пера в дорогу, дали ему холщовую рубаху, штаны сермяжные и хлеба ломоть. Простился он с родными и пошел по белу свету странствовать.
Шел он, шел, видит — навстречу ему путник катит, упряжка у него богатая. Придержал лошадей и кричит Перу:
— Эй, малый, куда путь держишь?
— Иду на чужую сторону счастья искать.
— Не пойдешь ли ко мне в работники? — спрашивает путник.
— А плату какую положишь? — осведомился Пер.
— Полгода отслужишь — четверик [7] серебра получишь, — отвечает проезжий.
— Плата хоть куда! — говорит Пер.
— Только, чур, уговор, — продолжает путник. — Подниматься до зари и всякую работу справлять, какую ни прикажу. У меня обычай таков. Люблю я, чтоб работники в моей усадьбе подолгу служили, но поначалу всех испытываю и только на полгода нанимаю. Запомни: как придет весна, прилетит кукушка, так и уговору нашему конец. И еще одно: сам я человек веселый и кислые рожи терпеть не могу. Давай так: кто из нас первый разозлится, тот пускай на себя пеняет! Коли первый разозлюсь я — что ж, сколько ни прослужишь — получай плату за полгода сполна. А коли ты первый разозлишься, тут уж не взыщи. Нарежу у тебя ремней из спины и брюха, посыплю раны перцем да солью — и убирайся на все четыре стороны.
7
Четверик — старая мера объема сыпучих веществ, равная восьмой части четверти (26,239 л).
Чудной был уговор, и не сразу ударил Пер по рукам. Призадумался сначала. Да и страшен был тот человек. Рот — до ушей, а такого уродливого длиннющего носа Пер в жизни не видывал. Зато свиные глазки проезжего до того были ласковы, до того умильны, что Пер подумал: «Он, видать, шутки шутит. А плата, и вправду, хоть куда. Эх, была не была!»
— Ладно! — сказал Пер. — По рукам!
Так подрядился Пер на службу. Сел он к хозяину в повозку и оглянуться не успел — они уж и дома. Время было позднее, улегся Пер и проспал всю ночь до зари в своей каморке.
В шесть часов утра запел петух. Вскочил Пер, оделся — и бегом на гумно, куда еще с вечера наказал ему идти хозяин.
Стал Пер что есть силы молотить пшеницу, как было приказано. Молотит он час, молотит другой, а кругом словно все вымерло. Никто не приходит и не зовет его завтракать. Отшвырнул тогда Пер цеп и пошел в горницу. Пришел и видит: развалился на лавке хозяин, а завтрака на столе и в помине нет. Тут же в горнице и хозяйка — косоглазая, изо рта два огромных клыка торчат. «Ну и уродина! — подумал Пер. — Хуже хозяина!» И еще вертится под ногами орава чумазых ребятишек: воют, визжат, царапаются. Видать, все уже позавтракали. Только для него ничего не припасли.
Хозяин ухмыляется:
— Никак, ты есть хочешь, Пер?
— Ясно, хочу! — говорит Пер. — Ужинать-то мне вчера не дали, да и нынче маковой росинки во рту не было. Попробуй-ка помолотить два часа не евши!
— А ты глянь, что над притолокой написано! — сказал горный тролль.
Нанялся-то Пер вовсе не к человеку, а к троллю! Только он того не знал.
Поднял голову Пер и видит: выведено над притолокой большими буквами: «Нынче еды не жди, до завтра погоди!»
Лицо Пера вытянулось с досады.
— Никак, ты разозлился, Пер? — спрашивает хозяин.
Видит Пер — дело-то выходит нешуточное — и отвечает:
— Что ты, что ты, вовсе нет!
Побрел он, как побитая собака, назад на гумно. По счастью, завалялся у него в кармане ломоть хлеба, что еще дома припас. Пригодился он ему теперь.
«Денек перебьюсь, — подумал Пер, — может, хозяин испытать меня хочет. А то с чего бы такие причуды! Написано ведь над притолокой: „до завтра погоди!“».
Молотил Пер без отдыха весь день до вечера, а потом, не поужинавши, спать отправился.
Назавтра петух в четыре часа запел.
«Вот и позавтракаю пораньше», — подумал Пер.
Вскочил, оделся — и бегом на гумно. Прибежал — и давай что есть силы молотить. Но то и дело, опуская цеп, прислушивался: не зовут ли завтракать? Только никто его не звал. Как подошло время к шести, отшвырнул Пер цеп и пошел в горницу. А там точь-в-точь как вчера: завтрака и в помине нет, хозяин развалился на лавке за столом, и вид у него все такой же сытый и довольный. Хозяйка возится с оравой злющих горластых ребятишек. Ну, видать, позавтракали они сытно!