Рассказы (1973-1977)
Шрифт:
— Еще как… Я на пределе, — ответил голос женщины — молодой женщины.
— Замечательно придумано! — сказал кто-то вроде бы рядом с дверью. — Ковчежец XVI века! Он должен кусать себе локти от бешенства при одной только мысли, что от него ускользнул самый лакомый кусочек.
— Тсс!.. Слушайте… Машина.
Часы на церкви Святого Августина пробили двенадцать ударов. Затем почти неуловимое царапанье и легкое дуновение воздуха возвестило о приближении ночного визитера. Он находился в прихожей и двигался с гибкостью кошки, но его
— Свет!
Приказ донесся из правого угла гостиной. Слева протянулась рука и повернула выключатель.
Внезапно люстра засияла всеми огнями. От неожиданности мужчина замер на месте. Он увидел, как некто, по виду бродяга, преградил ему путь к отступлению, целясь в него из револьвера. Над креслом появилась голова. Из- за фортепиано возник силуэт. Наконец, покидая укромное местечко, из-за ширмы появилась женщина в черном с красивым бледным лицом и села на кушетку.
— Я полагаю, Арсен Люпен, — сказала она.
— Я полагаю, мадам Альмеер, — сказал Люпен.
Они смотрели друг на друга. Люпен улыбался. Она пыталась расшифровать ироническую улыбку визитера, прочитать в карих глазах, затаивших хитрость и в то же время нежность его намерения.
— Ковчежца не существует в природе, — продолжала она. — Я упомянула о нем журналистам для того, чтобы раздразнить вашу алчность… И вот вы явились собственной персоной… Марио, обыщите этого господина.
— Напрасный труд. Я не вооружен.
И все-таки Марио обыскал Люпена.
— Куда ты подевал револьвер, которым убил хозяина? — спросил он.
Люпен отряхнулся, как если бы руки Марио измарали его красивый костюм в стиле принца Уэльского.
— Кто эти господа? — спросил он. — Обезьяна — это Марио, знаю. А вот кто все прочие охранители?
Мужчины с угрожающим видом подошли к Люпену вплотную.
— Сохраняйте спокойствие! — приказала им вдова. — Вы же видите, что он готовится разыграть перед вами очередной номер из своего репертуара. Привяжите его к стулу.
— Поаккуратней, вы. У меня нежная кожа.
— Раз уж мы тебя интересуем, — сказал Марио, ловко орудуя веревкой, которой предусмотрительно запасся, — то верзила — это Бебер.
— Какое оригинальное имя.
— А другого зовут Ле Грель.
— Как же я не догадался сам!.. Готово?.. Ладно. По- говорим-ка о деле, дорогая мадам. Мне некогда — в полночь у меня свидание. Итак, в двух словах, вы сообщили журналистам, что собираетесь уехать и отпустили слуг, а по возвращении объявите о продаже не только картинной галереи мужа, но также уникальной драгоценности — ковчежца. Прекрасно. И что же теперь?
— Вы вернете мне все, что себе присвоили.
— Черт побери! Как же вы требовательны, однако. А если я не соглашусь?
— Мы сдадим тебя в руки твоего дружка Ганимара, — ответил Марио. — На сей раз тебе крышка.
— Даже если я сошлюсь на право законной самозащиты?
— Для вора права законной самозащиты не существует.
— Ладно. Я все возвращу.
— Что?
— Вы поражены, да? Люпен уступает по первому требованию! Люпен капитулирует в открытом поле — да позволено мне так выразиться… Люпен вывешивает белый флаг… Конец легенды! Идол падает с пьедестала, что за вид у вас, однако!
— Мне не нравятся твои шуточки, — пробормотал Бебер.
— Дорогая мадам! Да объясните же своим лакеям, что у меня нет выбора. На что вы рассчитывали, заманивая меня в ловушку? Что я верну награбленное? Я согласен. И если бы я мог заодно воскресить вашего мужа… Заметьте себе, честные люди от этого ничего бы не выиграли.
— Хватит болтать! — проворчал Ле Грель. — Что будем делать?
— Все проще простого. Вы уедете втроем.
Марио подошел к пленнику:
— Сиди спокойно — это в твоих же интересах. Мстить за хозяина мы не намерены. Альмеер был сволочью. Но она…
Возвращение мадам Альмеер помешало ему закончить фразу. Она держала в руках большой револьвер армейского образца.
— Нет! — возразил Марио. — Так дело не пойдет. Вам с ним не справиться. Дайте-ка его мне и возьмите мой… А теперь садитесь перед ним и не спускайте с него глаз. От него можно ждать чего угодно. И если он пошевелится, стреляйте. Ни малейшей жалости. Ведь этот человек — убийца вашего мужа!.. Если мы через час не вернемся, звоните сами знаете куда.
— Да, договорились, — заверила его вдова.
Трое заговорщиков вышли, и дверь особняка за ними захлопнулась.
Люпен и молодая женщина сидели лицом к лицу. Некоторое время спустя Люпен пробормотал:
— Режина!
Мадам Альмеер так и подскочила:
— Что?.. Запрещаю вам…
— Не сердитесь, — смущенно сказал Люпен. — Вас смущает, что я знаю ваше имя… Но мне известно о вас все. Послушайте, неужели вы думаете, что перед визитом в этот дом я не изучил жизнь Альмеера, а заодно и вашу под лупой. Какой жалкий тип этот Альмеер… Я от души жалел вас, Режина… Такое тонкое создание, и стало добычей этого субъекта. Как по-вашему, почему я пришел сегодня вечером? Полноте! Будьте другом — не думайте, что меня так легко обвести вокруг пальца. Бросаясь в волчью пасть, я знал, что делаю.
Револьвер дрожал в руке Режины, но она продолжала целиться в грудь Люпена. Смущаясь все больше и больше, она внимала этому странному мужчине, говорившему с чувством нежного почтения, как чуточку влюбленный друг, который решился на признание.
— Мне хотелось вас встретить, — продолжал Люпен. — И сказать, что вы вне опасности. Я знаю, если вы убили Альмеера…
Он осекся. Глаза его видели, как палец Режины белеет на курке. Его жизнь висела на волоске, но он был уверен, что этот волосок не порвется. Игрушка в ее руках, однако игру вел он. И спокойно закончил свою фразу.