Рассказы арабских писателей
Шрифт:
И Набавия покорно пошла за ним… Они шли по длинной широкой улице, потом повернули в узкий кривой переулок, поднялись по винтовой лестнице в его двухкомнатную квартиру. Полицейский зажег лампу и сказал:
— Ложись спать. Я вернусь утром.
Набавия говорила мне, что она с самого начала удивлялась тому, что полицейский оказался таким добрым, что он сжалился над ней. Она удивлялась тому, что он привел ее к себе домой.
Постепенно она успокоилась и стала разглядывать комнаты. В одной из них была большая кровать, гардероб, диван,
Вскоре усталость одолела ее, она крепко заснула…
Я спросил:
— Тебя сватал студент ремесленной школы?
Она ответила:
— Нет, я солгала.
— А теперь?
— Теперь не лгу. Все это правда.
Я сказал ей, что хочу, чтобы она всегда говорила правду. Она ответила:
— Я хотела, чтобы меня просватал студент ремесленной школы. Я хотела, чтобы у меня были отец и мать, чтобы у меня было счастье.
Она замолчала.
Я спросил:
— А сейчас ты опять хочешь что-нибудь выдумать?
— Нет. Почему мне не рассказать вам откровенно все? Вы добрый господин. Утром вернулся полицейский и разбудил меня. Он принес хлеба, сыру, редиски, фиников и мяса… Я не могу, господин, рассказывать подробности, скажу лишь, что этот полицейский лишил меня чести, а мне было только двенадцать лет. Он превратил меня в свою любовницу, в прислугу…
— Что ты говоришь! — воскликнул я.
— Да, все это правда, господин.
— А потом?
— А что потом? — ответила Набавия.
— Но как же все это могло случиться, Набавия?
Она опустила голову, у нее не хватало сил продолжать разговор.
— Как ты жила в его доме? — спросил я опять.
— Он запретил мне выходить на улицу. Он приносил все сам, дарил мне вышитые косынки, платья, даже купил ботинки. Но он предупреждал меня, что если я посмею выйти из дому, он меня убьет.
— А что было дальше?
— Я боялась, господин, что он действительно меня убьет, и поэтому никогда не думала, что уйду от него. Но однажды к нему приехали родственники из деревни. Он объяснил им, что я служу у него прислугой. Из их разговора я поняла, что его родственники нашли для него невесту и что он согласен… С тех пор он стал обращаться со мной очень плохо, как будто хотел внушить мне ненависть к себе.
— Ну а потом?
— Потом он выгнал меня из дому, пригрозив убить, если я кому-нибудь расскажу о том, что он меня обесчестил. И я ушла… Долго бродила я по улицам. От усталости у меня подгибались ноги. Тут мне встретилась женщина. Я сказала ей, что готова работать прислугой. Она посоветовала мне стать прачкой и указала кварталы в Каире, где живут приезжие студенты. Вот я и стала ходить стирать им…
— Ты только стирала им белье?
— Они брали от меня все, что хотели…
Несколько минут она молчала, сжав губы, а потом сказала с горечью:
— Что я могла поделать? Я была так несчастна и беззащитна.
— И
— Целый год.
— Где?
— Нет, нет! Не скажу где!.. Я боюсь…
— Как хочешь.
— Мне не надо было уходить из дома моего прежнего хозяина. Но ведь меня били там…
— А сколько времени ты занимаешься стиркой?
— После того, как я ушла от полицейского, ровно год.
— Не огорчайся, Набавия! Если ты не хочешь жить здесь, у меня, я могу отправить тебя в деревню к моим родителям.
— Ты ужинал, господин?
— Да. А ты?
— Я? Я не хочу есть.
— Хорошо. Иди ложись спать.
Я долго не мог заснуть и лежал, глядя на потолок и думая о трагической судьбе этой девушки. Мне хотелось оградить ее от жизненных невзгод, от людей, потерявших человеческий облик. Меня беспокоил и огорчал ее надрывный кашель…
Настало утро. Я поднялся совершенно разбитым после бессонной ночи. Набавия еще спала. Я не хотел ее будить, оделся и собрался выйти. Вдруг в дверь постучали. Это был Фавзи.
— О, добро пожаловать!
— Куда ты собрался?
— В университет.
Мой друг громко засмеялся и сказал:
— Сегодня свободный день. Пойдем в кино?
Я пожалел, что поднялся так рано. Когда мы выходили, Фавзи случайно увидел Набавию, которая лежала в углу, сжавшись в маленький комочек под тонким одеялом.
В полном недоумении он спросил:
— Кто это?
— Набавия…
— Молодец! Ты стал, наконец, практическим человеком.
— Ты неправ, Фавзи.
— В таком случае я спрошу ее сам.
— Ты знаешь, Фавзи, такие грязные мысли причиняют мне боль.
Увидев, что я рассердился, он сказал:
— Делай как хочешь, друг мой, оставайся идеалистом.
Немного успокоившись, я сказал ему, что бедняжка кашляла всю ночь.
— Кашляла? Разбуди ее скорей и выгони на улицу!
— Нет, я пойду с ней к доктору.
— Удивительный ты человек. Ты, конечно, волен делать что хочешь, но мой совет тебе — выгони ее немедленно. Это будет гораздо лучше.
— Нет, я ее покажу врачу, достану лекарство, и она будет жить здесь, пока не выздоровеет или пока не умрет и не избавится от всех вас.
— Ты в чем-то обвиняешь меня?
В гневе Фавзи вышел из комнаты, бросив на прощанье:
— Моей ноги здесь больше не будет!
Поверьте мне, я впервые в жизни почувствовал внезапную неприязнь к своему другу. Причиной этой неприязни, по всей вероятности, были разговоры Фавзи, его отношение к Набавии, бессердечное и эгоистическое. У таких людей, как он, нет никаких чувств. Их не трогают чужие несчастья. Они похожи на волков с их животными инстинктами.
День еще только начинался, когда я повел Набавию к одному из самых известных в городе врачей. Доктор сказал, что у нее легкий бронхит. Я объяснил Набавии, что доктор не нашел у нее ничего серьезного, и она, благодарно взглянув на меня, прошептала: