Рассказы и очерки
Шрифт:
Иржи ужаснулся, взглянув на сестру: она тяжело дышала; забота покрыла ее лицо паутиной морщинок. При взгляде на обезображенные шитьем и работой руки Тильды сердце брата мучительно сжалось.
– Дети, слава богу, здоровы и ведут себя хорошо, - отрывисто рассказывала сестра.
– Да вот мастерская стоит, станки больше не нужны, приходится искать покупателя...
– И Ружена здесь?!
– сказала она вдруг полувопросительным тоном, тщетно стараясь глядеть в глаза брату.
На какую бы вещь ни падал ее
– Она сбежала от мужа, - вяло начала Тильда.
– Говорит, что он ее мучил... Может и мучил, но... на все есть свои причины... Вот и у него была причина, - продолжала она, не дождавшись реплики брата.
– Видишь ли, Ружена... Я и сама не знаю...
– Сестра замолчала и уставилась на большую дыру в ковре.
– Ружена - не хозяйка, - начала она после паузы. Ну, конечно, детей у нее нет, заботиться не о ком. Но все-таки...
Иржи хмуро смотрел в окно.
– Ружена - мотовка, - выдавила из себя Тильда.
– Делала долги, вот что. Ты заметил, какое у нее белье?
– Нет.
Тильда вздохнула и провела рукой по лбу.
– Знал бы ты, сколько оно стоит... Она, например, купит себе меха... тысячные! А потом их продает за сотню-другую, чтобы купить туфли. Счета от мужа прятала - и получались неприятности... Разве ты об этом не знаешь?
– Нет. Я с ним не разговариваю.
Тильда покачала головой.
– Видишь ли, он трудный человек, не спорю... Но если жена мужу даже белья никогда не починит, и он ходит весь драный, а сама одевается, как герцогиня... Да еще обманывает его, гуляет с другими...
– Перестань!
– взмолился измученный Иржи.
Тильда грустно оглядела рваное покрывало на постели.
– А Ружена не предлагала тебе похозяйничать?
– спросила она неуверенно.
– Чтобы ты взял квартиру побольше, а она бы тебе стряпала?
У Иржи больно сжалось сердце. Об этом он до сих пор даже не подумал. Да и Ружена тоже! А как бы он был счастлив!
– Я и не хотел этого, - резко сказал он, едва владея собой.
Тильде, наконец, удалось поднять взгляд.
– Да и она бы, вероятно, не захотела. Тут у нее... этот офицер. Его перевели в Прагу. Потому она и сбежала сюда. Погналась за женатым. Этого она тебе тоже, конечно, не сказала?
– Тильда, - хрипло сказал Иржи, гневно глядя на нее, - ты лжешь!
У Тильды вздрагивали руки и щеки, но она пока не сдавалась.
– Увидишь сам, - запинаясь, возразила она.
– Ты такой добряк. Я бы не сказала этого, если бы... если бы не жалела тебя. Ружена никогда тебя не любила.
– Уходи отсюда!
– крикнул Иржи вне себя от гнева.
– Ради бога, оставь меня в покое!
Тильда медленно поднялась.
– Снял бы ты себе квартиру получше, Иржи, - невозмутимо продолжила она.
– Погляди, как здесь грязно. Не оставить ли тебе корзиночку груш?
– Ничего мне не надо.
– Мне пора... У тебя тут такая темень... Ах, боже, Иржик... Ну, до свиданья!
Кровь стучала в висках у Иржи, в горле стоял комок. Он попытался работать, но, едва усевшись за стол, сломал от злости перо, вскочил и побежал к Ружене.
Запыхавшись, он поднялся по лестнице и позвонил.
Открыла квартирная хозяйка. Жиличка, мол, ушла с утра. Передать ей что-нибудь?
– Ничего, - пробурчал Иржи и потащился домой, словно под тяжестью непосильного бремени. Дома он снова сел за стол, подпер голову руками и стал вчитываться в документы. Прошел час, но Иржи не перевернул ни одной страницы. Настали сумерки, в комнате стемнело, а он все еще не зажег света. В передней бодро и весело звякнул звонок, зашуршало платье, и в комнату вбежала Ружена.
– Спишь, Иржи?
– ласково засмеялась она.
– Как здесь темно! Да где же ты?
– Гм... я работал, - отчужденно сказал Иржи.
В комнате повеяло морозной свежестью и легким ароматом дорогих духов.
– Слушай...
– весело начала Ружена.
– Я хотел зайти к тебе, - прервал он, - но подумал, что тебя, наверное, нет дома...
– Где же мне еще быть?
– искренне удивилась она.
– Ах, здесь так хорошо, Иржи! Я так люблю бывать у тебя!
Она вся дышала радостью, молодостью и счастьем.
– Поди посиди со мной, - попросила она и, когда брат уселся рядом с ней на кушетке, обняла его и повторила.
– Я очень люблю бывать у тебя, Иржик!
Он прижался щекой к холодному меху ее шубки, чуть влажному от осеннего тумана, и пока сестра легонько баюкала его, думал: "Не все ли равно, где она была? Зато она сразу же пришла ко мне". И сердце у него замирало и сжималось от странной смеси чувств - острой скорби и сладостного томления.
– Что с тобой, Иржик?
– испуганно спросила она.
– Ничего, - сказал он, убаюканный.
– Заходила Тильда.
– Тильда!
– ужаснулась Ружена и, помолчав, сказала: Пусти!.. А что она говорила?
– Ничего.
– А обо мне говорила? Плохое что-нибудь?
– Так, кое-что...
Ружена разразилась злыми слезами.
– Подлая женщина! От нее хорошего не жди! Виновата я разве, что им плохо живется? Она наверняка разнюхала, что ты мне помог. Вот и притащилась! Живи они лучше, Тильда и не вспомнила бы о тебе! Как это низко! Все только для себя... и для своих противных детей...