Рассказы и очерки
Шрифт:
«Погода ясная, видимость хорошая, лед торосистый, много полей» — таково было содержание всех его радиограмм.
Ободренные замечательными вестями, механики тяжелых самолетов в рекордный срок закончили всю подготовку. Один за другим рванулись пропеллеры. Открылись занесенные метровым слоем снега лыжи.
— Отставить! — разнеслась по аэродрому команда. — Полюс закрыт облаками. Головин идет на высоте без единого окна.
На 88-ой широте самолет «Н-166» встретил облачную стену, набрал высоту и пошел над облаками дальше к северу. Вот он уже на рубеже 89 параллели. ДО Северного полюса осталось немногим больше 100 км.
С огромным напряжением все мы следили за блестящим рейсом отважной пятерки. И вместе с чувством искреннего восхищения их храбростью, росла тревога: а хватит ли у них бензина на обратный путь? Шевелев, Водопьянов и Спирин с карандашом в руках высчитывали расход и запас горючего. Получалось в обрез!
— Пусть возвращается, — сказал Шмидт после некоторого колебания. — Мы не можем рисковать их жизнью. Но составьте ее так, чтобы он, если уверен в обратном пути, мог рискнуть дойти до полюса.
Через минуту Богданов выстукивал в эфир:
«1605 RG W4KW N10=h2 msg RG Наберите максимальную высоту посмотрите что впереди и возвращайтесь Рудольф Шевелев».
Головин продолжал полет. В 16 часов 32 минуты от него пришла лаконичная радиограмма:
«Широта 90 под нами полюс но закрыт сплошным слоем облаков пробиться не удалось легли обратный курс Головин».
Все зааплодировали.
Победа! Советские летчики на советском самолете достигли Северного полюса. Они доказали, что могут летать куда угодно, выполняя волю пославшей их страны и своего правительства. Чувство огромной гордости за свою Родину и великого патриотизма наполнило всех участников экспедиции.
Все немедленно кинулись на аэродром. Но сколь переменчива погода Арктики! На купол ледника, где находится главный аэродром, наполз туман. Сначала он был редким, прозрачным, но постепенно плотнел, сгущался, закрыл солнце и скоро уже нельзя было различить самолет в ста шагах. Затем наплыли облака. А на севере, в 10 километрах от острова по-прежнему светило солнце, над зимовкой тумана тоже не было. Заложили костры по углам аэродрома, но все понимали, что в таком тумане самолет благополучно приземлиться не может.
Тогда Шевелев предложил принять Головина на маленькую площадку около зимовки, с которой обычно взлетал «У-2». Иного выхода не было.
Мы быстро разметили границы этого импровизированного аэродрома, выложили посадочное «Т» и приготовили дымовые шашки.
Сообщили Головину план посадки. Но Головина не было, хотя срок его возвращения уже прошел. Самолет все время шел к острову по маяку и вдруг как-то выпрыгнул из ведущей зоны и потерялся. По его сигналам можно было понять, что самолет где-то недалеко и кружит в районе Рудольфа, не в силах найти его из-за облачности и тумана. Горючее в баках было на исходе и положение экипажа могло стать трагическим. Все молча вглядывались в мутный горизонт. На самолете «У-2» на розыски вылетел Мазурук.
— Вот он!! — неистово закричал Ваня Шмандин.
Раздался общий вздох облегчения. С запада низко над открытой водой к острову несся самолет. Он со свистом промчался над домами зимовки и с ходу пошел на посадку.
22 часа 45 минут. Мягко коснувшись снега у буквы «Т», самолет побежал по аэродрому. Неожиданно левый мотор остановился, и машина исчезла за горкой. Все опрометью бросились вперед. Вбежав на горку, мы увидели самолет. Он стоял на самом краю крутого спуска к морю и его лыжи уже передней частью висели в воздухе. Понимаю опасность положения, механики Кекушев и Терентьев на ходу выпрыгнули из машины и вцепившись в стойки шасси пытались затормозить его движение. Если бы самолет продвинулся вперед еще на метр авария была бы почти неизбежна.
Из кабины самолета вылез Головин. С трудом разминая затекшие руки и ноги, он устало и как-то деревянно поздоровался с восторженно встретившими его товарищами и сразу же прошел под фюзеляж. Отвернув краник бензобака, он долго смотрел на стекавшую вниз тонкую струйку горючего.
— Да, впритык… — тихо сказал он и, обернувшись, пояснил — Мотор-то заглох из-за недостатка горючего. Кекушев лежал у меня в ногах и помпой качал остатки бензина.
Подошел Отто Юльевич. Радостно обняв Головина, он горяча поздравил смелого летчика и его экипаж — первых советских людей, побывавших на полюсе. Головин охотно, но кратко отвечал на вопросы. Видно было, что он очень утомлен непрерывным 11-часовым полетом, усугубленным бессонной ночью.
Для проверки результатов полета Шмидтом была организована комиссия под руководством флаг-штурмана экспедиции И.Т. Спирина в составе штурманов Н.М. Жукова, А.А. Ритсланда, В.И. Аккуратова.
В 6 часов утра комиссия подтвердила результаты полета: Головин, Кекушев, Терентьев, Стромилов и Волков были первыми советскими людьми, побывавшими на Северном полюсе.
В это время могучие трактора «Сталинцы» отвозили самолет «Н-166» на главный аэродром. Механики вновь осмотрели моторы, снова заполнили баки бензином и зачехлили кабины. На следующий день самолет «СССР Н-166» был готов к новому полету.
7 мая 1937 г. Рудольф. отправлено 19 мая 1937 г.
Разговор в палатке
Пурга. Свирепый ветер могуче перекатывается по льдине. Небо запорошено колючей снежной пылью. Все обитатели полюса отсиживаются в палатках. Лишь неугомонные папанинцы, нарядившись в штормовые костюмы, молчаливо скалывают ропак у входа в радиорубку.
В палатке тепло и уютно. Мы лежим на спальных мешках и пьем чай. Идут неторопливые разговоры об экспедиции, Москве, самолетах, торосах, продуктах. Летчики лениво делятся воспоминаниями о прошлых полетах, сакраментальными случаями воздушной жизни
— Скоро обратно, — с удовольствием заметил Водопьянов. — Прилетим в Москву, поздороваемся и сразу сяду за подготовку экспедиции по снятию папанинцев. Тоже не маленькое дело. Трудно сейчас сказать — куда и когда их вынесут льды. Может быть, будем снимать их уже осенью, вероятно в т. ч. и это ожидается, но уже сейчас наша экспедиция показала, на каких машинах лучше проделать эту операцию. Надо снаряжать новые машины — скоростные, с большим радиусом действия, вот вроде ильюшинской «ЦКБ -26». Во всяком случае, их можно готовить уже сейчас, оборудовать, снарядить, продумать все усовершенствования для полетов в Арктике. Работы хватит. А ты что будешь делать, Анатолий Дмитриевич?