Рассказы и повести
Шрифт:
Анна Викентьевна ударилась в воспоминания. И что удивительно – приводила такие подробности своих детских впечатлений, что следователь диву давался.
Он с тревогой в душе слушал старушку, боясь, что до главного дело не дойдет. К счастью, врач, кажется, сам увлекся рассказом пациентки и забыл о времени.
Наконец Карцева приблизилась к тому, каким образом колье оказалось в их семье. По ее словам, эту драгоценность царедворцу Распутину подарила в свое время императрица Александра Федоровна, чьим особым расположением пользовался Григорий
Далее следовал рассказ, кто такая Лохтина.
Ольга Владимировна Лохтина, фанатично преданная «святому старцу» Распутину, тоже одно время пользовалась покровительством царицы. И в своих письмах к ней подписывалась «юродивая Христа ради». В свою очередь, тетушка Карцевой, баронесса фон Валленшток, бывала у Лохтиной. Увидев как-то у нее «Гришкино» колье, она вознамерилась во что бы то ни стало заполучить его. Карлу Ивановичу, супругу несравненной Анастази, стоило это чуть ли не годового дохода с имения в Орловской губернии.
Закончила эту историю Анна Викентьевна действительно печально. Ее тетушка Анастази любила верховую езду. В имении для этого содержалось несколько прекрасных скакунов, закупленных в Австро-Венгрии и Англии. Однажды лошадь под баронессой понесла. Наездница растерялась, не смогла с ней справиться и расшиблась насмерть.
Что и говорить, горе буквально сломило несчастного Карла Ивановича. Он оставил Россию и вскоре умер в Шотландии, где безуспешно пытался забыться. Но перед отъездом из России он подарил колье Анне Викентьевне, любимой племяннице трагически погибшей супруги. Продать колье он не пожелал – гордость не позволяла. Оставить при себе не мог – слишком уж тяжелую утрату оно напоминало ему…
– Самое интересное в «Гришкином» колье – изумруды,– рассказывала Анна Викентьевна.– Эти камни обработаны самим Яковом Коковиным…
Об этом Оболенцев уже знал от сына Карцевой и поэтому спросил: знает ли кто из друзей или знакомых Анны Викентьевны, что у нее имеется столь редкая и дорогая вещь?
– Какие друзья в моем возрасте? – печально произнесла старушка.– Это в молодые годы они есть. А чем старше становишься, тем больше теряешь старых, а новых приобрести невозможно… когда свеча догорает, вокруг никого, одни воспоминания…
Следователь стал задавать ей наводящие вопросы о жизни в Южноморске. И – удивительное дело – то, что было с Карцевой в последний этап жизни, она помнила очень плохо. Путалась, а то и вовсе говорила несуразицу.
«Странная штука человеческая память,– подумал Оболенцев.– Она так ярко хранит то, что было в детстве, и совсем не бережет происходящее в позднее время».
– О колье знали Филатовы,– неожиданно сказала Анна Викентьевна.
– Кто такие Филатовы?– ухватился за ускользающий кончик следователь.
– Дима и Полина,– ответила Карцева.– Мы дружили семьями в Вятке…
– Вы хотите сказать, в Кирове? – поправил ее Оболенцев.
– Да, да, в Кирове. Это я по привычке. Старожилы любят называть его по-старинному – Вяткой…
Но дальше воспоминания не двинулись. Карцева явно утомилась. На это обратил внимание и врач, который предложил следователю заканчивать допрос. Оболенцев с трудом упросил дать ему еще пару минут.
– Выпала вам дорога, Виктор Павлович, в город Киров – сказал следователь Оболенцев лейтенанту Журу, когда они встретились после посещения Геннадием Андреевичем матери Карцева. И пояснил: – Там наши потерпевшие жили до переезда в Южноморск.
– Давно?– поинтересовался инспектор.
– Восемь лет назад… Оказывается, Карцев работал в Кирове адвокатом… Есть там одна семья. Филатовы. По словам Анны Викентьевны – их близкие знакомые. Хотя сам Карцев сказал, что это друзья матери, а не его… Анна Викентьевна сообщила, что эти самые Филатовы знали о колье.
– Филатовы,– повторил Жур.– Координаты имеются?
– Приблизительные. Но я уверен, вы быстро их отыщете… И постарайтесь, Виктор Павлович, выявить других людей, знавших Карцевых. Может быть, там нападем на след похитителя колье…
На следующий день инспектор Жур был уже в Кирове.
Как показалось Журу, его жители были влюблены в свой город. При первой же встрече с коллегой – работником угрозыска – тот с гордостью сообщил лейтенанту, что в Вятке провели свои юношеские годы известный писатель, автор «Алых парусов» Александр Грин, знаменитый невропатолог и физиолог Бехтерев и основатель космонавтики Константин Эдуардович Циолковский. Любил этот город и великий русский сатирик Салтыков-Щедрин, который в своих произведениях вывел его под названием Крутоярск. И конечно же, в первую очередь был назван самый почитаемый земляк – Сергей Миронович Киров.
Да и сам Жур сразу почувствовал обаяние города, пройдясь по набережной Вятки – ясной, спокойной речки, вокруг которой на трех крутых горах возник когда-то сей град, раскинувшийся теперь довольно широко.
Ему говорили, что он особенно хорош в мае, когда цветет черемуха. А сейчас уже стояло лето, но не жаркое. Зелень в садах и скверах была свежая, просторные площади украшены богатыми цветниками.
Разыскать знакомых Анны Викентьевны Карцевой оказалось делом не сложным. Дмитрий Петрович и Полина Юрьевна Филатовы были пожилыми людьми. Оба – на пенсии. Дмитрий Петрович работал в свое время художником-реставратором.
Филатовы имели свой дом. Обстановка говорила, что они были весьма состоятельны.
Когда инспектор завел разговор о Карцевой, Полина Юрьевна стала живо интересоваться, как та живет в Южноморске, довольна ли тем, что переехала на юг, к морю.
– Она сейчас хворает,– ответил неопределенно Жур.– Лежит в больнице.
– Да, да, да,– печально закивала Филатова.– Возраст…
– Странно, как она вообще дотянула до таких лет со своим чудным сыночком,– усмехнулся Дмитрий Петрович.
– Митя,– укоризненно сказала его супруга,– зачем ты так?… Виталий Васильевич человек большой культуры…