Рассказы и притчи
Шрифт:
– Плотникам, и художникам, и тебе - всем по пятнадцать суток, ласково пообещал султан.
И в этом он никогда своих людей не обманывал.
Плотники и художники принялись за дело. Визирь послал стражника за придворным мудрецом, ведающим музами и пегасами. Когда тот явился, визирь велел срочно выделить для султанатных нужд выдающегося стихотворца.
– Слушаюсь, ваше подвеличие, - поклонился мудрец.
– А не подскажете ли вы, для каких именно нужд, дабы я мог с наивысшей точностью выполнить ваше указание?
Визирь сперва
– Это я пошутил, мудрец, - просто сказал визирь.
– Как ты знаешь, наш великий султан занят абсолютно во всех областях. Твой человек должен срочно сочинить, то есть даже не сочинить, а изложить на белой бумаге стихи. Султан переначертает их на еще более белой бумаге с золотой каймой. Ясно? Давай гения.
– Гениев у нас в султанате много, - задумался мудрец.
– Но у всех есть один недостаток. Стихи у них, я позволю себе выразиться, индивидуальны. Как не переначертывай, все равно в соседнем ханстве догадаются по стилю, кто излагал.
– Это недопустимо!
– вскричал визирь.
– Может быть, в кратчайший срок отбить у них стиль?
– Какой еще срок?
– возмутился визирь.
– Надо немедленно согласовать кандидатуру. Ну, не гениев, а просто талантов нету?
– Полным-полно, - уверил мудрец.
– Возьмите Буля. Сочиняет молниеносно: в день поэму, в неделю семь поэм, от полной луны до полной луны...
– Стоп! Буль не подойдет. Его двоюродную сестру султан прогнал из гарема за сплетни. Нельзя же Булю доверить секретное дело!
– Да, конечно, - сказал мудрец.
– Тогда Муль. Проникает в самую суть мироздания.
– Муль? Ты что, забыл? Он кукарекал, когда на площади четвертовали преступника, - того, который шаркал ногами, проходя мимо дворца. Ну и кадры подбираете!
– Есть, есть достойный!
– прошептал мудрец.
– Ни табаком, ни вином, ни женщинами не пользуется. Словесно устойчив. Чист как стеклышко. Это Руль.
– Ни за что! Твой Руль в базарный день врезался на своем осле в верблюда, на котором ехал я, визирь его величества!
– О, Аллах!
– задрожал мудрец.
– Нету у меня больше талантов.
– Дьявол с ними, с талантами!
– заорал визирь.
– Выделите из коллектива стихотворца без глупостей, и пусть сочинит до захода солнца, а то...
– Слушаюсь, ваше подвеличество!
Через полчаса стихотворцев собрали у храма муз, который подарил им султан. Храм был заперт, чтобы не топтали паркетные полы из заморского дерева. На верхней ступени восседал мудрец, ведающий музами и пегасами, чуть ниже - два гения, под ними три таланта, а на земле разлеглись остальные.
– О творцы!
– сказал мудрец, - Всевышний кладет на вас ответственную нагрузку.
– Без гонорара?
– спросили дуэтом гении.
– Заткнитесь!
– сказал мудрец.
– А что мы с этого будем иметь?
– спросили таланты.
– Вы - ничего! Кто из безвестных изъявляет желание?
Никто не изъявлял, и мудрец на всякий случай постучал хлыстом о голенище сапога.
Тогда в тени под чинарой поднялся, пошатываясь, пожилой стихотворец, вытер руки о халат и сказал, заикаясь:
– У-уж лучше добровольно.
– Ты же пьян!
– Я с-скоро протрезвею.
– Слушай, а из гарема его величества твоих двоюродных сестер не прогоняли?
– Ни одной.
– А ты не кукарекал?
– Н-никогда.
– А на осле никого не сбивал?
– Да у него и осла-то нет, - зашумели стихотворцы.
– Подходит!
– Расходитесь!
– закричал мудрец.
– Я ему одному объясню что делать.
Стихотворец абсолютно все понял без лишних слов и подписал бумагу о неразглашении государственной тайны. Взял он у мудреца взаймы три медных монеты, купил кувшин вина и отправился домой. К вечеру стихи были исполнены. Стихотворец допил остатки вина, разбил на счастье кувшин о порог и двинулся к визирю. Во дворец его не пустили, стихи стражник отобрал и отнес кому следовало. Стихотворец побрел домой, но по дороге уснул под забором.
Визирь прочитал стихи три раза, положил под подушку и тоже лег спать, немножко все-таки волнуясь.
Солнце еще не взошло, когда плотники и художники поставили стол, за которым мог вдохновляться султан. Визирь попробовал пальцем, высохла ли краска, и положил стихи на стол. В дверь вошли два стражника. Они очистили помещение от плотников и художников, а визирю велели стать к стенке. Появился султан. Он кивнул визирю, уселся за поэтический стол, посмотрел картинки и повертел в руках стихи.
– Однако оперативно!
– похвалил султан.
– А тебе, визирь, мои стихи нравятся?
– Лучезарно, ваше величество! Вы - стихотворец номер один!
– Брось, визирь! Такого подхалима, как ты, во всем султанате не найти.
– Нет, я серьезно, ваше величество, - упал на колени визирь.
– Ну ладно, спорить некогда. Переначертывать мои стихи тоже некогда. И читать некогда: у меня завтрак с иностранными послами. Дай-ка кисточку!
Обмакнув ее в тушь, султан надписал свое имя над стихами и повелел, чтобы их читали на улицах и на базарах всего султаната от зари и до зари.
– А ты, визирь, подумай, - велел он, - как переплюнуть хана и довести стихи до отсталого сознания всех тысяч моих подданных, чтобы они сами их читали друг другу.
– Придумал, ваше величество!
– тотчас воскликнул визирь, у которого затекли коленки.
– Пускай дети учат их наизусть, чтобы передавать из поколения в поколение.
– Разумно, - одобрил султан.
– Вот тебе мой носок с правой ноги носи как орден. Кстати, подготовь указ о том, что я удостоен почетного звания Стихотворца Номер Один. Как ты думаешь, это не будет нескромно?