Рассказы и притчи
Шрифт:
– Дети!
– сказал отец.
– Это светлая конструктивная идея: двинуть в дикие места, где ни души, кроме медведей. Будем ведром ловить рыбу и смотреть на звезды.
– Это куда?
– подозрительно спросила мама.
– Ясно - на дикую природу. Представляешь: Гошка закалится, нагуляет бицепсы вот такие, - отец показал на валик дивана.
– Смотри, какой он бледный. Цивилизация его заела!
Отец остановился, ожидая возражений, но, вдохновленный тем, что мать молчит, стал развивать светлую конструктивную идею дальше.
– Во-первых,
Гошка не торопился высказаться. Чего зря расходовать калории, когда мать скажет "нет" и все.
– Мальчишки!
– мать неожиданно улыбнулась.
– Папка у нас Сократ. Лес, река, тишина и никакой тебе коммунальной кухни. Сделаем из Гошки Тарзана. Гошка, ты согласен?
– А ружье?
– спросил Гошка.
– Ружье?
– Ружье купите?
– На кой тебе ружье?
– сказал отец.
– Я куплю тебе рыболовный крючок.
– Чем же я вас буду там кормить?
– спросила мать.
– Где там полуфабрикаты? Их и в городе не достать!
– Да там грибов полно, ягод - махнул рукой отец.
– Рыбы навалом. Главное - иметь компас...
Гошка носился по комнате и повторял чудесные дурацкие стихи, сочиненные классиком, пожелавшим остаться неизвестным:
Поросенок жирный,
Поезд пассажирный.
Если поезд не пойдет,
Пассажир с ума сойдет.
Стихи звали в дорогу.
Мать с отцом работали в одном конструкторском бюро, и им очень трудно было выбить отпуск вместе. Женщину без всяких проблем отпустили. Главный инженер проекта сказал, что мать так напряженно в рабочее время вязала свитер, что ей просто необходимо отдохнуть. Тогда муж пригрозил администрации распадом семьи, и руководство решило не брать на себя такую тяжелую моральную ответственность.
Наконец они собрались и отбыли. Ехали на поезде долго, в самую глухомань. По дороге отец следил за компасом. Стрелка его показывала, что поезд шел в правильном направлении, не сбиваясь с пути. С утра погода была прекрасная. Дождь закапал, когда они вылезли из вагона на диком полустанке.
– Ну и где же обещанные звезды?
– спросила мать.
– Тучи - это еще лучше, - сделал заявление не для печати отец.
– У кого есть плащи?
Плащ был у мамы. Она сказала, что вообще с детства не простуживается, и надела свой плащ на Гошку. Отец был одет в два рюкзака.
Шли они между рекой и опушкой леса. Абсолютную дикость природы нарушал запах свинофермы, расположенной на другом берегу. Когда фермы на том берегу кончились, на этом берегу исчез лес, и начались бесконечные поля без единого дерева. Вскоре все покрыла дымка. Гошка начал хныкать, а мать заметила:
– Не подумайте, что я намекаю. Но на юге сейчас сплошное солнце...
Мать тут же пожалела, что не удержалась, и дала себе слово больше не намекать.
Совсем стемнело, и они остановились.
– А что по этому поводу пишет Джером К. Джером?
– ехидно спросила мать.
Отец всегда носил с собой и цитировал свою любимую книжку "Трое в одной лодке". Он говорил, что там есть советы на все случаи жизни.
– Сейчас темно, и я не могу прочесть ни строчки, - ответил отец. Переночуем, а утром все будет ясно.
Под дождем они поставили палатку и влезли в нее. Мокро было и снаружи, и внутри. Они были такие голодные, что мать открыла банку консервов частика в томатном соусе, и все стали дружно жевать его с мокрым хлебом.
– А чайку утром попьем, - бодро сказал отец.
– Утром будет солнышко. Давайте спать.
Едва они легли, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, как раздался гул, будто они лежали в жерле вулкана. На них полетело что-то, похожее на холодный душ. Крупные капли разбивались о крышу палатки, и внутрь сыпалась мелкая пыль. Гошка стал чихать. Подул ветер, палатка перекосилась. И упала.
– Вы живы?
– Еще живы...
– Вылезайте!
– отец стал карабкаться к выходу.
– Вон там, под кустом, не так дует.
В темноте они переползли под куст. Под кустом было мокрее, чем в палатке, но зато меньше дуло. Они постелили одеяло на траву и накрылись палаткой.
– Алеет восток, - грустно сказал отец и вздохнул.
– Мне кажется, мы легли на муравейник и долго не пролежим.
– Иди сюда, милый, иди, мой хороший! Тю-тю-тю...
Это был голос над самой папиной головой. Отец выглянул из-под края палатки. Возле куста стоял человек в сапогах и плаще и нанизывал на крючок червя.
– Вам не мокро спать?
– поинтересовался человек.
– Нам-то прекрасно! А вот мальчик...
– Так у вас ребенок! Что же сразу не сказали?
Человек бросил на траву удочку и убежал. Вернулся он с молодой женщиной. Та повела сонного Гошку, мать и отца за собой. Было уже почти светло и все видно. Им постелили в пустом углу палатки, возле выхода, и дали укрыться сухим одеялом.
Гошка шел, не просыпаясь, и так же, не проснувшись, лег. Мать устроилась рядом с Гошкой. Отцу места не хватило, и он лег, согнувшись буквой Г на травке, у них в ногах.
– Спасибо... большое спасибо...
– пробормотала мать и провалилась в сон.
– Не повезло им с погодой, сердечным...
– сказал человек в сапогах и плаще, как будто ему самому с погодой повезло.
От этих слов отец проснулся. Голова гудела, как после большого праздника. Мать с Гошкой спали. Отец еле разогнулся из буквы Г в букву А.
Перед ним лежала поляна, вся в ямах, и кусок реки, прикрытый редким лесом. Тучи ползли низко, цепляясь за верхушки елей клочьями грязного ватина. Дождь - как бы это сказать точнее?
– почти перестал, но немного все-таки сыпался. В пяти шагах от папы стояла палатка. Рядом с ней - еще две. У реки палатки стояли в два ряда. Посреди поляны горел большой костер. На длинных жердях, с разных сторон, в огонь тянулись ведра, чайники, кастрюли на проволочках. Папин нос жадно втягивал запахи, но голода это не утоляло.