Рассказы и сказки для взрослых
Шрифт:
Подключив Кима к системе диагностики, техник начал проверку.
– Помнишь, кто ты? – спросил он.
– Да, – ответил Ким. – Я – биокибернетический органомеханизм пятого поколения. Имя – Ким. Дата изготовления – 56 год нынешнего исчисления. Расчетный срок службы – неизвестен. Сейчас занят горнодобывающей деятельностью на объекте пять – двадцать три.
Несмотря на свое универсальное программное обеспечение, Ким так и не смог понять, зачем во время диагностики техники задают все эти дурацкие вопросы. Хотя, если учесть, что своим появлением на свет от начала и до конца он обязан глупым человеческих амбициям, это было вполне логично. Биокибернетические
Человеческими были рост, форма тела, внутренний скелет, плоть на этом скелете. Мозг был практически человеческим, но программируемым. А сверху, на неотличимом от человеческого теле, был еще один, внешний панцирь-скелет с кибернетическим полимерным усилителем опорно-двигательных функций, делающий БО-5 похожими на человекоподобных насекомых. Благодаря этому панцирю БО-5 могли работать не только в условиях открытого космоса, но и в гораздо более неприветливых местах.
Идеальные покорители космоса – так о них говорили создатели. Вот только практическое использование показало, что они далеко не идеальны, а такие существенные недостатки, как крайне низкая ремонтопригодность, медлительность по сравнению с теми же роботами, ежесуточная заправка биотопливом и ежесуточный обязательный спящий режим, акустически-речевой способ коммуникации, как единственный способ связи, делали БО-5 нерентабельными. В результате они были сняты с производства буквально через несколько месяцев после начала выпуска серии, забракованы и скуплены за бесценок косморазвивающими компаниями для эксплуатации в особо опасных условиях. Ведь если бы не они, то из строя выходили бы значительно более дорогостоящие роботы. Так амбиции конструкторов желающих создать нечто максимально похожее на человека перечеркнули судьбу пятой серии БО.
– Ты можешь рассказать, что произошло на объекте? – спросил техник, отвлекшись от принятия данных.
– Боюсь, я плохо это помню. Мы с Лизой и Ваном, – разделение БО-5 по псевдополовым признакам было еще одним нелепым капризом изобретателей, – находились на восьмом участке, когда произошел взрыв. В результате взрыва я отключился. Очнулся уже здесь, в сервисном центре.
Техник никак не отреагировал на эти слова. Похоже, он полностью переключился на обработку полученных путем сканирования мозга Кима данных.
– Обнаружена нестабильность эмоциональной сферы, – сообщил техник после паузы в несколько минут. – Ты можешь описать свои проблемы?
– Я боюсь, что не пройду тест.
– Боишься?
– Нет. Я знаю, что это не страх, а заложенная в нас программа самосохранения, предназначенная для увеличения нашего срока службы. Просто мы так привыкли говорить.
– Я знаю. Главное, чтобы ты понимал разницу между этими словами и реальным положением вещей.
– Я понимаю, – отозвался Ким.
– Вот и хорошо. Функции интеллекта снижены, но восстановимы. Функции памяти повреждены. Требуется перезагрузка.
Эту часть теста он тоже прошел. Осталась последняя и главная проверка – проверка биомеханической системы. От ее результатов зависела дальнейшая судьба Кима. Конечно, если бы Кима тестировал человек или другой БО-5, Ким смог бы прочесть по их лицам хотя бы предварительный вердикт, но биотехник был стопроцентным роботом, и читать что-либо по лицу робота…
– Биомеханическая система повреждена, но все повреждения носят восстановимый характер, – дал заключительный вердикт биотехник.
У Кима
– А как дела у Лизы с Ваном? – спросил он, вспомнив про товарищей по несчастью.
– Несовместимые с дальнейшей эксплуатацией биомеханические повреждения, – ответил техник.
– А мозг?
– Состояние управляющего центра совместимо с процессом переноса данных.
Это означало для них второй шанс.
Несмотря на все свои недостатки, БО-5 обладали одним неоспоримым достоинством, а именно возможностью переноса данных из поврежденного БО в любое подходящее для этого устройство, и при условии достаточной сохранности мозга данные переписывались в накопитель, а потом загружались в другой БО. Фактически, этот процесс полностью сохранял «личность» БО и был своего рода процессом замены тела.
– Я смогу присутствовать на дезактивации? – спросил Ким.
– Противопоказаний для этого нет. Так что все зависит от того, как пойдет перезагрузка сознания. Но я совершенно не понимаю, зачем вы тратите время на наблюдение за чужой дезактивацией.
– Я тоже не понимаю, – признался Ким.
– Но все равно рветесь при этом присутствовать.
– Думаю, это – одна из человеческих программ.
– Ну да. Людям свойственно уделять слишком много внимания утилизации своих тел. Ладно, готов к перепрограммированию памяти?
– Готов.
– Тогда включаю.
Кима слегка дернуло, а затем он провалился в приятное небытие.
– Расскажи о велосипеде, – попросил техник, когда сознание Кима вернулось в нормальный режим после перезагрузки.
– О чем?
– Ты несколько раз повторил это слово.
– Понятия не имею, что это такое.
– Возможно, это – следы старых программ. Если будет беспокоить – почистим реестр. Ладно, иди. Ты и так опаздываешь.
Дезактивация проводилась в комнате ожидания – единственном способном вместить все 20 БО помещении. Там, выйдя из ежесуточного сна, они заправлялись биококтейлем, содержащим все необходимые компоненты для нормальной работы биологических компонентов, затем получали наряды на работу. Там же они собирались и после окончания работы, отчитывались, вновь заправлялись биококтейлем и отправлялись в капсулы сна. А когда кто-то из БО выходил из строя, там устраивали прощание – еще одно подчеркивающее связь БО и человека, характерное для людей иррациональное действие.
– Я сильно опоздал? – тихо спросил Ким у стоявшего возле самых дверей Сергея.
– Двоих уже увезли. Сейчас заканчивают с третьим. Так что остался последний, – подчеркнуто равнодушно ответил тот.
– А откуда взялись еще двое?
Сергей оставил вопрос Кима без ответа. Он вообще держался особняком и не утруждал себя неформальным общением.
«Ну и хрен с тобой», – решил Ким и, стараясь никому не мешать, направился к ожидающему своей очереди на дезактивацию БО.
Это был Ван. От того, что он так и не успел попрощаться с Лизой, Киму стало грустно.
– Привет, – нарочито весело поздоровался Ван. Ниже уровня груди он был залит сдерживающей потерю крови смолой, которая, застыв, стала похожа на постамент, над которым возвышался бюст Вана. Его нижнюю часть спасатели так и не извлекли из-под завала.
– Как ты? – спросил Ким.
– Нормально. Раздробило таз и ноги, но голова не пострадала. Лизе досталось сильней.
– Как она?
– Перенос памяти удался.
– Это хорошо.
– Еще немного, и я присоединюсь к ней в накопителе.