Рассказы и сказки
Шрифт:
Все деревья чем толще, тем крепче становятся. А я только начну толстеть — сразу слабну. В стволе, в серёдке, непременно гниль заводится, и чем дальше — тем пуще. Издали поглядеть — вроде бы здоровёхонька, а на самом-то деле я насквозь больная, в чём только душа держится…
Оттого я очень ветра боюсь. Стою — вся дрожу, не налетел бы вихрь, не повалил бы меня, слабую да хилую… Чуть ветерок — залопочу, заволнуюсь, заплещусь… Ох, страшно!
Одно
Гляжу я на них сверху, нарадоваться не могу. До того милы мои деточки!
Сами тонюсенькие, слабенькие, а листочки развернули большие, круглые, как лопухи. И шевелят этими листочками, словно ушками хлопают.
Я их кормлю-пою, от жаркого солнышка укрываю. Растите скорей, подымайтесь, сил набирайтесь!
Придёт мой смертный час, упаду я на землю. А на моём месте — глядишь — десять новых осинок стоят.
— Ох, сколько птиц поселилось в кустах у речки! Вы только послушайте:
это соловей рокочет, это малиновка заливается, это скворец свистит, это жаворонок звенит…Батюшки, а откуда же там свисток пароходный?!
— Да это же я, Варакушка! Я одна в кустах поселилась! И соловья передразниваю, и малиновку, и скворца, и жаворонка, и свисток пароходный в придачу!
— Медведь, отчего у тебя зубы синие?
— Оттого же, отчего и у Енота.
— Енот, отчего у тебя зубы синие?
— Оттого же, отчего и у Ежа.
— Ёж, отчего у тебя зубы синие?
— Оттого же, отчего и у Мыши.
— Мышь, отчего у тебя зубы синие?
— Не видишь разве — чернику ем!
— Стриж, почему на дороге сидишь, почему домой не летишь?
— Крылья мешают. Такие вострые, такие долгие, что за землю цепляются, в траве путаются, никак не взмахнёшь… Подбросьте повыше, чтоб полететь!
— Знаете, я кто? Я Вороний Глаз. Свою круглую чёрную ягоду как вытаращу — будет вылитый глаз!
— А мы зовёмся — Раковые Шейки. У нас корень толстенький, вроде раковой шейки.
— И я не простая былинка. Я — Мышиный Хвостик! Стебелёк с колоском у меня точь-в-точь хвостик!
— Мы Кукушкины Слёзки. На всех листьях у нас пятнышки, пятнышки — словно кукушка наплакала.
— Ну а я Медвежье Ухо. Волосатый, мохнатый!
— А мы — Кошачьи Лапки. Такие серенькие, пушистенькие, совсем как лапки, только коготков нету.
— Ишь, ишь расхвастались… Вот я вас!!
— А ты кто?
— Зверобой, да и всё тут!
Все мои напасти, братцы, начались в конце весны.
Уже черёмуховый снег на землю осыпался, птицы уже свили гнёзда и начинали примолкать; у врагов у наших — волков да лисиц — народились щенки, а мы, зайчата-настовички, давно подросли, осмелели и сделались совсем похожими на взрослых красивых зайцев.
Было утро, и я собирался где-нибудь залечь подремать. Я только что побывал на деревенском поле, поз у брил там клеверку — такого мокрого, холодного от росы, приятного — и теперь ковылял не торопясь вдоль опушки. Эх, думаю, зайду сейчас в лес, доберусь до тёплой песчаной гривки и залягу под кустом, — таково-то хорошо! Подрёмывай весь день…
Но не тут-то было.
Вдоль опушки тянулась человечья заброшенная тропка. Наверно, когда-то люди на водопой тут ходили. Перескочил я через эту тропку, и вдруг моя задняя лапа провалилась — щёлк! — ударило меня, и сунулся я носом в траву.
Хочу прыгнуть, дергаюсь, а лапу кто-то цапнул и держит. Хоть я и храбрый зверь, но тут у меня в глазах помутилось… Кабы знать, кто схватил, может — не так страшно было бы. А то ведь непонятно, кто тебя держит, и от этого — самый ужасный ужас.
Дёрнулся я что есть сил — подалось. Комок земли вывернул, лапу вытянул, а на лапе-то, батюшки мои…
Это я уже после узнал, что у меня на лапе было. А тогда — ещё сильней настраивался.
Висит на лапе чёрное, круглое, переплетённое, будто кривые сучья. Вроде бы неживое, а лапу зубами холодными закусило!
Оказывается, был это, братцы, капкан. Когда люди хотят Волка изловить, Росомаху или там ещё кого, то прячут в разных местах капканы. Это страшные и непонятные штуки. Сидят, как мёртвые, но, если дотронешься, — вдруг оживают, защёлкивают свою пасть и держат тебя до прихода человека…
Так мой капкан, братцы, был для Крота поставлен. Когда-то шёл по тропке человек, заметил кротовую нору и спрятал в неё капкан. А потом или забыл про него, или не смог это место найти. Нора кротовая осыпалась, травой заросла, сверху ничего не видать… Но капкан-то всё равно сидел под землей насторожённый — ждал-поджидал…
А я в него и втяпался.
Ох, и досталось мне… Уж как я его ни тряс, как ни возил, как ни сбрыкивал — не слезает капкан, да и всё тут. Хоть волком вой!
Кидался я туда-сюда, невесть сколько ползком прополз, — наконец забился в кусты и лежу, плачу. Ну, думаю, настал мой последний час…
У Зайца-то в чём спасенье? В ногах, сами знаете! Бывало, и от Лисы удерёшь, и от Совы отобьёшься, на спине лёжа, и от охотников уйдёшь, следочки запутывая… А теперь что делать? Любой враг меня словит!