Рассказы и завязи
Шрифт:
— Снимай штаны, будем знакомиться, — вставил Иван с какой-то ехидцей.
— А ты не смейся. Это работа и дело серьезное.
— Странно все-таки видеть тебя здесь.
— Почему?
— Ну, ты еще молодая. Ведь немного за тридцать и одна тут весь день среди голых мужиков.
— А чо, мужики тоже люди. На работе напазгаются, в автобусе надавятся, с женами налаются, и вот идет такой мужичок к нам чуть тепленький. А мы его, родного, горячим парком с веничком, да лечебным массажиком. Скоро вот бассейн будет. Да у нас не баня,
К столику подковылял седенький, маленький и голый старичок.
— Простынку бы мне, дочка.
Нина подала старичку простыню.
— Вот видишь, — довольно сказала она, когда старичок отошел. — Меня тут все так ласково зовут. То дочкой, то сестрицей, то девушкой. Мелочь, как говорится, а приятно.
— А сюда после Володи у вас, наверное, конкурс был «Мисс баня номер один». Или в газете объявили: требуется банщица в мужское отделение?
Иван опять спрашивал с ехидцей, но Нина будто и не заметила этого.
— До газеты не дошло. Просто директор вызвал и сказал почти так, как ты. Нужна, говорит, банщица в мужское отделение и решил тебя туда поставить. Ты, говорит, по всем статьям подойдешь: молода и хороша — мужчинам на радость. Даже старикам-пенсионерам здоровья прибавится. Я не отказалась и возражать не стала… Да что это ты все меня-то пытаешь? — вдруг спохватилась Нина. — А сам про себя не говоришь. Чего приехал-то?
Иван понял, что теперь наступил его черед рассказывать о чем спросят, но ему этого не очень хотелось.
— К тебе и приехал, — ответил он не сразу. — Тебя искал.
— Ну! — воскликнула Нина. — Долго больно искал. Четвертый год пошел, как от тебя ни слуху ни духу.
— А ты чего в прошлом году в суд не пришла? Там бы и встретились. Я два раза приезжал, а развода так и не оформил. И все потому, что ты в суд не явилась. Чего тянешь-то?
Нина на этот раз ответила тоже не сразу. Она встала, зачем-то заглянула в кладовку, и, вернувшись, опять села к столику по другую сторону от бывшего, но для нее пока еще настоящего мужа.
— Знаешь, — наконец заговорила она, — мужней женой все же лучше быть, чем разведенкой. Недавно паспорт раскрыла, на почту ходила, а там написано: зарегистрирован брак о гражданином Крутовым Иваном Сергеичем. И все об этом знают… Да, ладно, прими это за шутку. А если серьезно, то я не считала и не считаю себя виноватой.
Теперь Иван вскочил со стула и прошелся по раздевалке. Завернутый в белую простыню он походил на древнего грека с картинки из учебника по истории древнего мира. Это рассмешило Нину, и она едва не расхохоталась.
— Ну чего кругами-то заходил? — сказала она и, заметив, что Иван оглядывается по сторонам, добавила. — Не бойся, им не до нас.
Иван снова сел и, наклонясь через стол к Нине, заговорил негромко, но твердо.
— Значит, ты ни в чем не виновата? Значит, ты в тот день в ресторан не ходила?
— Меня Зинка затащила прямо с работы. У нее день рождения был.
— Мы с дочкой дома, а ты с подругой в ресторане. Ну, да ладно, это я тебе простить бы смог. Но ведь ты тогда домой ночевать не пришла. А когда узнал, что из ресторана вы с Зинкой с хахалями вышли, и к ней домой, то мне все стало ясно.
— Они нас только до подъезда проводили.
— Рассказывай… А чего ты домой не пошла?
— Так ведь поздно уже было. И ничего другого…
— Ладно, хватит. Неужели ты думаешь, что я выяснять буду. Уж если тогда не стал… Просто собрал чемодан и ушел.
— Мог бы и по-другому. Ну, избил бы в конце-концов, а ты сразу же все и порушил. Даже в другой город уехал.
— Избить, говоришь? Да как же я бы после этого с тобой жить-то стал?
Я должен был тебе верить. Как же без веры-то жить? Нет, не по мне так…
— Мужики вон и не такое своим бабам прощают.
— Это не мужики.
— Один раз оступилась, так можно было понять и простить.
— И одного раза хватит, чтобы всю жизнь испортить и себе и людям.
Нина вдруг глянула на Ивана глазами полными слез. Она хотела что-то сказать, но лицо ее как-то жалко сморщилось и, чувствуя, что вот-вот расплачется, она быстро и молча ушла в кладовку.
Париться Ивану больше не хотелось, и он направился в свой закуток одеваться, а когда вышел оттуда, то Нина уже сидела на своем месте за столом. Никаких следов слез на ее лице не было. Только исчезла с него недавняя веселость. Иван положил перед нею сложенную простыню.
— Ты, Нин… Это, — заговорил он первым. — Прости меня… Я не должен был тебе здесь всего этого говорить. Знаешь, я готов поверить, что вы тогда с мужиками не ночевали, да только поздно. Я почему развода-то добиваюсь?.. Женился ведь я, Нин…
— Женился? — не скрыла удивления Нина. — Полюбил кого или пожалел?
— Ну, это уж мое дело.
— Давно?
— Скоро год… У нас уже и ребенок родился. Сын… Так что ты, Нин, через месяц в суд приди, оформим все как положено.
— Ладно приду, что с тобой поделаешь.
— Дочка-то как?
— Вспомнил все-таки. А я думала, что забыл.
— Я о Наташке все время вспоминаю. Разве ты деньги не получала?
— Все получала. Дело не в деньгах. Пришел бы вечером, повидал ее. Она уже во второй класс ходит.
А я сейчас к ней зайду.
— Она в школе, на продленке. Я-то сегодня здесь.
— Ну так я в школу и пойду. Пока.
Иван толкнул плечом тонко скрипнувшую, будто всхлипнувшую дверь и вышел в коридор, а потом и на улицу. Чуть погодя следом за ним в коридор выбежала Нина. Она приоткрыла двери и, не замечая мороза, долго глядела на уходящего Ивана, пока тот не скрылся за спинами бредущих по улице людей.