Рассказы из Санта-Моники. Андалузские истории
Шрифт:
Возникла пауза, в течение которой Мерседес слышала только, как стучат ножи и вилки, и пережевывается рождественское жаркое.
– Ну и отлично, – сказала она сама, не дождавшись никого другого. – Единственное, о чем я по-настоящему жалею, это то, что мне придется отказаться от мечты всей своей жизни. Я говорю о… Ну, вы сами знаете о чем. Что же – не судьба!..
О чем мечтала Мерседес, в семье действительно знал каждый. С самых малых лет она грезила путешествием в Америку. В принципе, не таким уж и далеким – нужно было всего лишь пересечь океан. Нью-Йорк, Вашингтон, Лас-Вегас –
Отдельно Мерседес мечтала побывать в калифорнийской Санта-Монике – отчего-то она была уверена, что там ее ждет нечто совершенно удивительное.
Но, несмотря на то, что мечта казалась вполне осуществимой, поездка в Штаты постоянно откладывалась. То рождались дети. То внуки. То они шли в школу. То болели и находиться в школе никак не могли. Как только появлялись время и деньги, вместе с ними всегда возникало что-то еще – срочная плата за обучение в университете, ремонт дома, очередная свадьба старшего сына и так далее, так далее, так далее.
А потом неожиданно подошло к концу здоровье. И простая мечта Мерседес, как это ни печально, стала совершенно невозможна к исполнению.
– Не судьба… – повторила Мерседес.
Близкие, оставив ножи и вилки, снова наперебой стали желать ей здоровья.
– Все! Я прошу вас! Хватит! – взмолилась Мерседес спустя некоторое время. – Спасибо вам всем огромное! Но я уже чувствую себя рождественской елкой, вокруг которой пляшут хоровод. Давайте уже дарить подарки!
Предложение встретили с радостью. По очереди Мерседес вынимала из общего мешка рождественского подарки (это было семейной традицией, и ее исполнение всегда доверяли именно Мерседес, как самой уважаемой в семье персоне), упакованные и подписанные одним членом семьи для другого. Кира подарила Мире чехол для мобильного телефона. Альфонсо получил от жены младшего брата Марии свитер. Сестра Тереза поздравила брата Адриана с Новым годом новым галстуком-бабочкой, которые он всегда предпочитал обычным.
Особенно все радовались подаркам от Мерседес, даже ее засмущали. Лежа в больнице, она смогла найти силы для того, чтобы корявым слепым почерком расписаться на праздничных открытках и приложить к ним по банкноте-другой.
– Я просила у Адриана по пятьсот евро каждому, – шутила она, – но на какие купюры заменил их этот негодник, не имею понятия!
Все смеялись и чмокали слепую Мерседес с благодарностью в щеки.
Прошло еще немного времени. Фабио получил от Адриана набор сигар. Мигель подарил сестре Моне совершенно не идущие ей сережки и получил от нее в ответ то, чего избегал всю свою жизнь – книгу.
Дочки Мира и Кира и, примкнувшие к ним племянница с золовкой, скинувшись, подарили Мерседес роскошную брендовую сумку, модную именно в этом сезоне. Мерседес, как и всякая женщина, высоко ценившая подобные мелочи, с таким трепетом ощупывала пальцами дорогую поверхность сумки, будто пыталась прочесть по
Наконец в мешке остался последний подарок. Конверт – от Адриана Молины своей драгоценной супруге.
– Ну-ка, что там? Прочитай, Кира, – попросила Мерседес. – Но будь уверена, вашу сумку он уже не перебьет!
– Нет! Я сам! – воскликнул вдруг адвокат, сидевший молча с тех пор, как Мерседес начала раздавать подарки. – Кира… ушла в туалет.
Чтобы удивленная Кира, сидевшая в это время за столом, не вздумала ничего сказать, Молина показал ей пальцем на губы – «молчи!».
Удивленно вскинув брови, дочка подчинилась.
– В это рождество, Мерседес, – произнес Молина, – я дарю тебе… твою долгожданную Америку.
– Что? – воскликнула Мира.
– Что? – повторили за ней Пабло и Альфонсо.
– Что?!! – громко крикнула Тереза.
На вынутой из конверта открытке, которую держал в руках Молина, был подарочный купон в местный торговый центр – это было видно всем за столом.
– В Америку, моя дорогая, – повторил Молина и вложил в ее руку картонный прямоугольник. – Вот билеты. Ты заслужила это давно, моя любовь.
– Я увижу Америку?.. – прошептала в Мерседес, и из-под ее черных очков пролилась слеза. – Но… как? Как я поеду? Я же…
– Я полечу вместе с тобой, – сказал Адриан и обнял жену за плечи. – Мы побываем везде, где ты мечтала. В Нью-Йорке. На Манхеттене и около Статуи Свободы. Мы поднимемся на Эмпайр Стейт билдинг и сходим на Пятую Авеню. Я не обещаю, что мы купим там что-нибудь из недвижимости, но на несколько дешевых сувениров ты всегда можешь рассчитывать…
Мерседес заплакала.
– Я так люблю тебя, Адриан! Это лучшее рождество в моей жизни! А Лас-Вегас и Санта-Моника?
– Обязательно! Какой смысл тащиться через океан, если не побывать там?
«Что?! Ты?! Делаешь?!» проговорила одними губами сестра Молины. Вид у Терезы был не только изумленный, как у любого из присутствующих, но и крайне возмущенный.
Нежно обнимающий свою счастливую супругу Молина, спокойно обвел взглядом всех, кто был за столом, и кивнул, призывая не волноваться. Мира пошла за десертом.
5. «Какая Америка?!»
– Что ты наплел?! – бушевала Тереза. – Какая к черту Америка? Где мы возьмем на это деньги?!
– Тихо! Прошу тебя не разбуди Мерседес. Я даю ей весьма крепкое снотворное, но ты так кричишь…
– А чего ты хотел? Как тут не кричать? – продолжила сестра, перейдя хоть и на громкий, но все-таки шепот. – Мы не можем выкроить даже пару лишних сотен, у нас все уйдет на ее лекарство. Я ничего не говорю. Я не жалею ни копейки потраченной на это, но… Америка?! Адриан? Америка?
Успокаивающими жестами Молина «попросил» сестру не выходить снова на крик.
– Еще и с заявленной тобой программой? – продолжила она, опять шепотом. – Это тысяч пятнадцать, если не больше. На одного! А ей обязательно нужен провожатый. Умножь то, что невозможно на два, и ты получишь два невозможно!