Рассказы коронавирусной эры

Ковалев Александр

Абдурахман ибн Хаттаб

Вот и случилось в стране то, чего давно ожидали, но подобное всегда происходит неожиданно. Люди думают – завтра, или через неделю, или через месяц, а оно происходит сегодня. На улице дул зимний ветер невиданной силы, и казалось, что от этого ветра что-нибудь обязательно упадёт. Мы проснёмся, выглянем в окно – а там ничего нет, всё унесло ветром. Министры и чиновники побежали из страны, бросая важные бумаги прямо посреди улицы. Легавые из Интерпола и Гааги висели

у них на хвосте – где уж тут думать, бежать надо. Один министр даже спрятался в шкаф, как делал это в детстве, но международные копы шли по следу с ловкостью сторожевых собак. Впопыхах кто-то оставил на улице ядерный арсенал, и его нашёл Абдурахман ибн Хаттаб, молча улыбнувшись в огромную чёрную бороду. Не то чтобы у террористов были какие-то известные враги или они хотели взорвать какой-то особо мешающий им объект – они ни с кем не враждуют, а просто хотят выдать всему миру ядерный пендаль. Абдурахман ибн Хаттаб подумал, что атомный взрыв лучше будет совершить в некотором отдалении от города – так его увидит значительно большее число людей. Он сел в пригородный автобус и вылез посреди степи на безымянной остановке. Вкопал ядерный арсенал в снег наподобие новогодней петарды и, отойдя на безопасное расстояние, чиркнул спичкой. Жители города обернулись в ту сторону, где из земли на её границе с небом вырос огромный огненный шар. Ужасный зимний ветер вдруг стих, и вокруг стало тепло, как летом. Горожане выходили на улицы и смеялись. А в степи неподалёку, сидя на покрытом рунами древнем камне, улыбался коварный Абдурахман ибн Хаттаб в свою чёрную бороду.

Смерть

Иван родился в огромном колхозе, больше напоминающем посёлок, в нём даже была пара пятиэтажных домов, в квартире одного из которых и жила его семья. Мать с отцом в перестройку начали пить, да так и пили каждый день, сколько Иван их помнил. Сам же он тогда ходил в школу, в четвёртый класс, на другой конец посёлка. Однажды его остановили по пути старшаки, которых он знал в лицо, а по именам не знал, и потребовали денег. Иван послал их матом подальше, благо, матерились в колхозе все с детства. За это его избили сильнейшим образом, выбив один из зубов, и с тех пор каждый день то подлавливали по пути, то поджидали возле дома или школы. Родители ничего не замечали, потому что всегда были пьяны, так что пожаловаться ему было совершенно некому, да и не дело это – жаловаться. Пару раз Иван пытался сам, защищаясь, броситься на старшаков с кулаками, но бесполезно, они были внушительней, старше на много лет и закалённые в уличных драках. Мучительно думая о причинах подобной ежедневной пытки, Иван строил предположения, почему именно ему, ничем, по сути, не отличавшемуся от сверстников, выпала подобная участь. Возможно, потому, что он отвечал старшакам дерзко, метко и назло, но слова от обиды каждый день сами неслись за ними вдогонку. Впрочем, ничего сделать было уже нельзя, Иван понимал, что его ежедневная экзекуция вошла у них в привычку и стала чем-то вроде ритуала. Старшаки же называли Ивана жидом и уже не только били каждый день, но, избив так, что он не мог встать, валяли его в грязевых лужах или мочились на него сверху. Так прошло детство…

Окончив школу, Иван тут же уехал в город поступать в институт. Пьяные родители сказали, что гордятся им, и отпустили с миром. Первый день знакомства с институтской группой произошел в колхозе, куда их всех отправили на неделю убирать картошку. Однокурсники были приветливыми людьми, рассказывали свои истории, и Иван впервые с радостным удивлением обнаружил, что сегодня его, кажется, впервые за долгие годы бить никто не будет. Впрочем, как именно нужно жить новой жизнью и быть среди людей – Иван совершенно не представлял. В школе одноклассники знали, что старшаки имеют на него зуб, и поэтому всячески избегали общения. Здесь же всё получалось само собой, так, что даже по возвращении с картошки в город три однокурсника, снимавших вместе квартиру, подселили его к себе. Денег у Ивана совершенно не было, его пустили жить бесплатно – за что он испытывал постоянный стыд и пытался компенсировать работой по дому и другими мелкими услугами, например, походами в магазин. При этом его, кажется, считали интересным человеком – что неудивительно, ведь отсутствие общения в школе он восполнял множеством книг и прочёл их столько, сколько никто в его возрасте и институтской группе.

Прошло время, Иван начал осваиваться в жизни и на третьем курсе влюбился без ума в одногруппницу. Любовь заключалась в том, что он каждый день провожал её из института, и они гуляли до самой ночи по городу, то по лужам, то по снегу, в зависимости от времени года. Они играли в снежки, смеясь, качались на качелях в парке или просто шли молча по багровым осенним листьям. Иногда она звала Ивана к себе домой и поила чаем – одногруппница тоже снимала квартиру и жила с подругой, которая часто уезжала на выходные. Иван тогда пытался осторожно обнять её и поцеловать нежно в губы, но одногруппница отводила лицо, он же и сам убирал руки, боясь сделать ей больно. Продлилось это два года, после же, не найдя в один из дней её в институте, Иван, мучаясь от беспокойства и страха за свою любовь, пошёл к ней домой после занятий. Дверь открыл мужчина в возрасте – как оказалось, родственник, вся квартира была полна родственниками, Иван видел в проём приоткрытой двери, как они ходят туда и сюда по коридору. Последние два года одногруппница ждала жениха из армии и дождалась сегодня – по этому поводу они и собрались. Узнав, что Иван учится вместе с его племянницей, открывший дверь пригласил его внутрь, но он вежливо отказался и, повернувшись, ушёл.

Конец ознакомительного фрагмента.