Рассказы о лорде Питере
Шрифт:
— Тогда я сам помогу вам.
Шквал дождя и ветра ворвался в дом, когда они с некоторым усилием открыли дверь и вышли в ночь, темную как смоль. Была половина второго. Ламсден снова стал уговаривать Уимзи остаться.
— Нет, нет, спасибо, право не могу. Хозяйка дома может обидеться. Да и погода не так уж плоха: сыро, но не холодно. Иди сюда, Полли, стой же смирно, старушка!
Пока он седлал лошадь и подтягивал подпругу, Ламсден держал фонарь. Лошадь, накормленная и отдохнувшая, слегка пританцовывая, вышла из теплого стойла — голова высоко вскинута, ноздри втягивают влажный воздух.
— Ну, прощайте, дружище. Непременно жду вас опять. Все было просто великолепно.
— Разумеется! Боже мой, конечно! Мои лучшие пожелания супруге. Ворота
— Да.
— Ну, пока.
— Пока.
Полли Флиндерс, обратившись носом к дому, приготовилась быстро расправиться с девятью милями шоссе. Стоило им очутиться за воротами, как ночь показалась светлее, хотя дождь лил по-прежнему. Где-то за нагромождением облаков пряталась луна, время от времени появляясь на небе, — тусклое пятно, бледнее своего отражения на черной дороге. С головой, набитой воспоминаниями, и желудком, наполненным виски, Уимзи что-то напевал себе под нос.
Миновав развилку, он на мгновение задумался. Ехать ли по тропе через выгон или так и держаться шоссе? Немного поразмыслив, он решил объехать выгон: не из-за его зловещей репутации, а из-за выбоин и кроличьих нор. Он тряхнул поводьями, сказал лошади несколько вдохновляющих слов и продолжал скакать по дороге, держа по правую руку выгон, а по левую поля, разделенные живыми изгородями, которые давали некоторое укрытие от дождя.
Он поднялся на холм и уже миновал то место, где верховая тропа снова подходит к шоссе, когда некоторая заминка в беге и легкий толчок заставили его обратить внимание на Полли Флиндерс.
— Держись, кобылка! — укоризненно сказал он.
Полли тряхнула головой и двинулась вперед, стараясь выровнять ход.
— Вот тебе раз, — сказал обеспокоенный Уимзи.
Он остановил лошадь.
— Передняя левая захромала, — сказал он, слезая с лошади. — Если ты, моя хорошая, что-то сломала или растянула в четырех милях от дома, боюсь, твой хозяин будет не очень доволен.
Он впервые заметил, какой, на удивление пустынной, была дорога. Ни одной машины, ни одного экипажа. Как будто он находился в дебрях Африки. Уимзи поднял лошадиную ногу и стал осторожно ощупывать ее, светя фонариком. Полли стояла спокойно, не пытаясь уклониться и не вздрагивая. Уимзи был озабочен.
— В добрые старые времена я бы подумал, что она подхватила камень, — произнес он.
Он внимательно осмотрел лошадиную ногу — диагноз оказался правильным. Металлическая гайка, оброненная, очевидно, проехавшей телегой, застряла между подковой и копытом. Ворча, он полез за своим ножом. К счастью, в этом великолепном старинном ноже, кроме лезвий и открывалок для пробок, было еще хитроумное приспособление для извлечения из лошадиных копыт посторонних предметов.
Лошадь мягко торкнулась в него, когда он занялся ее ногой. Работать было довольно неудобно. Одной рукой он держал копыто, зажимая при этом под мышкой фонарик, а другой — орудие труда. Тихонько проклиная все эти трудности, он случайно взглянул на дорогу и ему показалось, что он видит слабый перемещающийся свет. Рассмотреть что-либо подробнее не удавалось: именно в этом месте дорога, укрытая с обеих сторон высокими деревьями, круто уходила вниз и терялась где-то у края выгона. Это не могла быть машина: свет был слишком слабый. Возможно, какой-нибудь фургон с тусклым фонарем. Однако для фургона свет перемещался вроде бы слишком быстро. Какое-то мгновение он размышлял над этим, потом снова склонился над копытом.
Металлический кругляш никак не поддавался его усилиям, и, когда он прикоснулся к чувствительному месту, лошадь потянула в сторону, стараясь поставить ногу на землю. Приговаривая ласковые слова, он потрепал ее по шее. При этом фонарик выскользнул у него из-под руки. Он недовольно выругался, поставил копыто на землю и подобрал фонарик, закатившийся в траву. А когда он выпрямился и взглянул на дорогу, то увидел это.
Оно появилось из пропитанной сыростью гущи деревьев, отсвечивая призрачным лунным блеском. Не было слышно ни звука
— Боже милостивый! — сказал Уимзи. — Сколько же мы выпили?
Он повернулся, напряженно всматриваясь в темноту. Затем вдруг вспомнил о лошади и, не думая больше о фонарике, поднял ее ногу и продолжал работать наощупь. Металлический кругляш перестал наконец сопротивляться и упал ему в ладонь. Полли Флиндерс облегченно вздохнула и с благодарностью подула ему в ухо.
Уимзи провел ее несколько шагов вперед. Она ставила ноги твердо и уверенно. Видимо, кругляш не причинил ей вреда. Уимзи уселся на лошадь, тронул поводья и неожиданно повернул ее обратно.
— Все же я должен выяснить, что это было, — решительно сказал он. — Ну-ка, лошадка, вперед! Не позволим никаким безголовым лошадям обгонять нас. Это же просто неприлично — разъезжать без головы. Ну, давай, старушка. Прямо через выгон. Мы догоним их у развилки.
И нимало не раздумывая больше ни о хозяине, ни о его собственности, он направил лошадь в сторону верховой тропы и заставил ее перейти в галоп.
Сначала ему показалось, что он различает впереди какое-то слабое, неровное свечение. Вскоре, однако, шоссе и верховая тропа разошлись, и он потерял из виду этот мерцающий свет. Но он знал, что боковой дороги нет. И потому, если бы не несчастный случай с лошадью, он непременно нагнал бы это перед развилкой.
Полли Флиндерс, охотно отвечая на прикосновение его каблуков, легко и плавно бежала по неровной дороге, словно чувствуя естественное сродство с ней. И менее чем через десять минут ее копыта уже стучали по гудронному шоссе. Уимзи слегка придержал лошадь, развернул ее в сторону Литтл Доддеринга и поскакал вперед. Но так ничего и не увидел: то ли он значительно опередил карету, то ли она уже промчалась на невероятной скорости, а может быть...
Он подождал. Дождь приутих, и сквозь тучи снова пробилась луна. Дорога казалась совершенно пустынной. Он посмотрел через плечо. Невысоко от земли передвигался небольшой пучок света: он поворачивал, вспыхивая то зеленым огнем, то красным, то белым, и постепенно приближался к нему. Вскоре Уимзи сообразил, что это был полицейский на велосипеде.
— Неважная ночка, сэр, — вежливо сказал тот, но в голосе его прозвучала вопросительная нотка.
— Отвратительная, — согласился Уимзи.
— Хорошо бы залатать дыру в небе, все б стало повеселее, — добавил полицейский.
Уимзи спросил его сочувственно:
— Вы здесь давно?
— Самое большое — минут с двадцать.
— Вы не заметили, из Литтл Доддеринга по этой дороге ничего не проходило?
— Пока я был тут — ничего. А что вы имеете в виду, сэр?
— Мне показалось, что я видел... — Уимзи заколебался. Впрочем, его мало беспокоило, что о нем думают. — ... Карету, запряженную четверкой... — сказал он нерешительно. — Она пронеслась мимо меня меньше четверти часа тому назад — вниз, на другой конец выгона. Я...я... вернулся, чтобы посмотреть. Она показалась мне необычной... — Он начал сознавать, что его рассказ звучит не очень убедительно.