Рассказы о потерянном друге
Шрифт:
Но сейчас разговор не об этом. А о том — какие обязательства у человека перед животным, прирученным животным, которое уже тысячи лет живет около людей и которому иной жизни, вероятно, и не надо, как только всегда быть с нами.
Животное — собака — свою ответственность помнит и знает и неукоснительно выполняет все, что от нее ждут и даже не ждут. Тунеядцев и лодырей, отлынивающих от дела, симулянтов, любящих поохать: ох, там болит, ох, в другом месте кольнуло, среди них нет, ищи — не найдешь, хоть днем с огнем ищи. И служить человеку они любят, нет работы — сами найдут, таково их извечное, проверенное временем, неистребимое стремление и, если будет позволено так сказать, призвание. Можно ли, видя это, остаться равнодушными?! Не пора ли нам всерьез задуматься над этим?
Возможно, кому-то публикуемые письма покажутся наивными, но — не слишком ли мы становимся рационалистами? Доказано: от рационализма до жестокости — один шаг…
Письмо первое. ИХ МЕРА ОТВЕТСТВЕННОСТИ.
«…О своей любви к животным не буду распространяться, приведу только слова моего мужа, который уже давно умер и который так же любил животных, как я. Он всегда говорил: «За твоим гробом пойдут: хромая тощая старая лошадка и не меньше пятидесяти бездомных собак…» Пусть так.
Я теперь старая, больная, но по мере возможности стараюсь оказывать помощь то замученной кошке, то голодной собаке. У себя держу только кота Микешу, которого подобрала на улице девять лет тому назад, а собака — это для меня нынче
Животные и вообще живое — это как музыка, соединяющая людей. Еще Лев Толстой писал, что музыка способна творить чудеса, заставлять плакать и смеяться; а какими просветленными выходят люди с концерта, если они слушают хорошую музыку. Музыка смягчает сердца. Возвышая, она сближает людей, заставляет их жить общими чувствами… Вот так же и общение с живым миром природы. Вы знаете, мои немощи проходят, а мир становится для меня добрее и прекраснее, когда я встречаюсь с милыми и дорогими для моей души бессловесными, такими трогательными в своей преданности к нам и такими беспомощными… да, да, ведь животное всегда беззащитно перед человеком, даже если у него крепкие клыки!
Иногда я вижу жалкую дворняжку около помойки и думаю: а ведь если бы какой-то умный человек взял ее к себе, сколько бы пользы она могла ему принести! Как моя Дамка, подобранная мною на улице, которая в продолжение пяти лет помогала мне ухаживать за больным мужем. Благодаря ей я могла ходить на работу. Во время моего отсутствия она подавала ему тапки, приносила газету, а когда он просил папиросу, она смущенно отворачивалась, знала, что врач весь табачный запас сжег в плите, при этом показал Дамке папиросы и строго погрозил пальцем. Летом Дамке приходилось еще и охранять больного, так как мы жили на первом этаже, а окно я оставляла открытым. Иногда, возвращаясь с работы, я специально проходила по другой стороне мимо нашего дома и видела, как Дамка, положив передние лапы на подоконник, зорко смотрела в обе стороны. С какой благодарностью я вспоминаю об ее помощи…
Поражаешься смышлености и преданности четвероногих.
Много раз я встречала высокого пожилого слепого мужчину, которого вела худенькая рыженькая дворняжечка. И я всегда думала при встрече: как же этот слепой человек должен ценить своего четвероногого друга. Но по-видимому, на деле это было далеко не так. Однажды я оказалась свидетельницей, как собака при переходе через улицу ловко остановила своего хозяина и, несмотря на жестокие пинки, которыми он награждал ее, не сдвинулась с места, пока не проехали машины. Впоследствии я узнала, что собаку зовут Мишка и никакого «университета» она не закончила, просто племянник слепого несколько раз шел с ним и с Мишкой и повторял фамилию знакомых, у которых любил бывать слепой, — «Петровы, Петровы…». Таким же образом Мишка узнал дорогу к почте и гастроному и приводил туда своего хозяина безошибочно.
Много говорят и пишут о том, что собака должна пройти целую школу, чтобы быть охранником, поводырем, но иногда, видимо, только благодаря своей смышлености она делает удивительные вещи. В 1955 году мне довелось жить в одном из сибирских совхозов и там, конечно, я приобрела хороших друзей — любителей животных. По-моему, нигде так хорошо не осуществляется равенство, как в любви к животным, тут не смотрят ни на чины, ни на образование, а просто все любители дружат между собой, помогают друг другу.
Одним из моих друзей в совхозе стала почтальон Анна Панфиловна, чудесный человек; но она была уже на пенсии в ту пору, когда мы познакомились с нею, а почтой ведала ее дочь Лиза. Лиза каждый день на беленькой лошадке Пупсике увозила посылки, письма, денежные переводы в районный центр за 20 км от совхоза. Рядом с Пупсиком всегда бежала Жучка — черная дворняжечка с удивительно умными глазами. Однажды, уже выезжая из совхоза, Лиза вспомнила, что не взяла на дорогу хлеба. Она остановилась у столовой, а там, видимо, с кем-то заговорилась, и — когда вышла на улицу — ни Пупсика с почтой, ни Жучки не было. Она страшно переволновалась и решила бежать в райцентр. Бледная, запыхавшаяся, вбежала она в почтовую контору и спросила, не приходил ли Пупсик. Сотрудники с улыбкой сказали: «Мы из окна увидели, как лихо подкатил Пупсик к крыльцу, а на посылках важно сидела Жучка. Мы выскочили, чтобы принять посылки и прочее, но Жучка не разрешила даже прикоснуться к почте. Она ворчала и бросалась на нас, но, когда вышла заведующая почтой, собака все охотно отдала».
Вскоре Жучку поймал один злой человек и убил ее, а ведь, наверное, Жучка и его письма охраняла, когда он отправлял их по почте…»
Письмо второе. А ЕСЛИ БЫ НЕ ОНА, НЕ МЕДВЕДКА…
«Здравствуйте… С приветом к вам Нина. Я опишу вам один случай, который произошел в моей жизни.
Когда я была школьницей, училась в 7-м классе, как-то осенью, день близился уже к вечеру, я стояла у окошка и вдруг увидела, что мимо нашего палисадника идет большая собака.
Я выбежала на улицу, стала подзывать собаку к себе, она остановилась и долго смотрела на меня. Была она вся в грязи, худая и очень плохо ходила. Собака осталась у нас жить.
У нас в семье все любят животных, мама и папа никогда не откажутся помочь страдающему животному.
После я узнала судьбу этой собаки.
Когда-то хозяин привез ее щенком с Кавказа. Научил ее с лайкой ходить на лося и медведя. Много лет с нею охотился, а когда сам ее искалечил, ударив прикладом по голове, решил от нее избавиться. Кинул ее под машину, но шофер оказался добрым, резко затормозил, однако немного все-таки задел, выскочил и оттащил в сторону от дороги. Отлежалась она и пошла по белу свету искать новое жилище, нового хозяина.
Сколько она скиталась, я не могла знать, но было видно, что собака попадала в руки злых людей, так как она была вся в грязи, выглядела избитей, измученной.
У нас она нашла приют и ласку. Прожила зиму, вошла в свою силу, несмотря на старость, стала резвой, игривой.
Наступило лето, в лесу стало кое-что поспевать. В один прекрасный день мы пошли с Медведкой в лес.
И вот тут настигла беда, я зашла далеко от дороги. Ночь застала нас в лесу, Медведка у меня устала, выбилась из сил. Не по ее годам было ходить по лесу, ведь ей в ту пору было лет 18.
Мне с Медведкой было совсем не страшно, я знала: случись что — она всегда защитит тебя, не даст в обиду. Как приятно знать, что рядом с тобой друг, надежный друг, который никогда не подведет тебя! Говорят, собаки даже способны находить дорогу, если хозяин заблудился; но со мной этого не было. Думала ли я, что нас ожидало в тот раз!
Итак, мы ночевали в лесу, рано утром опять пошли искать дорогу. Вдруг неподалеку раздался выстрел, я кинулась в эту сторону. Выбегаю на небольшую полянку и вижу мужчину, который сидит у убитого лося. Увидев меня, человек хватает ружье, сзади на него что-то прыгает. Ружье качнулось, раздался выстрел, я почувствовала в ногах страшную боль и на некоторое время потеряла сознание, а когда очнулась, то увидела, что моя Медведка борется с браконьером. Я решила помочь своему другу, побежала к нему, но боль в ногах давала знать о себе. И вот вижу: у браконьера в руках нож, он замахнулся ножом, Медведка делает последнее усилие, прыгает ему на грудь, раздается глухой стон, оба падают. Ружье на земле. Я в страхе закричала и больше ничего не помню.
Очнулась уже от говора людей. Открыла глаза и вижу перед собой двух мужчин, делаю усилие — хочу ползти к Медведке; один мужчина подносит меня к собаке, я обнимаю ее за шею, а сама все плачу. Она лизнула меня и вдруг стала вытягиваться, потом, смотря мне в глаза, застонала и постепенно стала затихать. Я взглянула на того убийцу, он был весь в крови, глаза были уставлены в небо, он был мертв.
Бедная моя Медведка,
С тех пор я твердо знаю: браконьер — тот же убийца.
Похоронили мы Медведку на том же месте, меня доставили в больницу, пролежала я целый месяц. А когда выписалась, то попросила тех людей сводить меня на то место. Возле могилки я вкопала столбик и прибила дощечку с надписью: «Здесь погиб друг, спасая своего хозяина». После той трагедии прошло уже 11 лет, но она мной не забыта…»
Письмо третье. ДОБРОТА, КОТОРОЙ ЛУЧШЕ НЕ БЫТЬ — озаглавила свое письмо москвичка Наталья Владимировна Герасимович.
Да, бывает доброта, которая хуже предательства.
«Прошу разъяснить мне следующий вопрос: возможен ли с точки зрения советской морали такой факт?
На одной площадке со мной в квартире № 23 по Выползову переулку, дом № 24, проживает гражданка Савельева Евгения Юрьевна. Год тому назад Савельева, идя на работу, нашла трехлапого щенка-лайку, жалкого, несчастного. Видимо, какие-то злодеи отрубили ему переднюю лапу. Савельева сжалилась над животным и взяла его. Поступок прекрасный, в этом никто не сомневался. Все хозяева собак в нашем переулке были в восторге. Не всякий возьмет и приютит трехлапого бездомного пса.
А собачонка росла, превратилась в чудесного, игривого собачея, который, казалось, и не замечал, что у него три лапы: играл с другими собаками, бегал немного с прихромом и был счастлив.
Прошел год… и два раза его видели бегающего одного по улице. Любители животных — «собачники», как мы друг друга называем, — возмутились. Начались разговоры: «Неужели она его бросила, зачем же брала тогда?!» Я зашла к ней как-то вечером и спросила, почему Джек бегает один, беспризорный. Она очень резко ответила мне, что устала от собаки, что она больна, что он мешает ей ходить по вечерам в гости и т. д. и т. п. Тогда я предложила отдать собаку мне. Она на это ничего не ответила. В течение трех последних дней я несколько раз при свидетелях напоминала ей, что если она будет отдавать собаку, то пусть отдаст мне.
И вот однажды я увидела ее идущей с Джеком в необычном направлении (к Трубной улице, где находится ветеринарная поликлиника). Она была такая веселая, в каком-то приподнятом настроении, нарядно одетая. А Джек бежал рядом, такой радостный: его взяли на новую прогулку… Он подпрыгивал на трех лапах и улыбался, как умеют улыбаться только собаки.
Я спросила ее, куда она идет. Она ответила:
— А мы идем прогуляться.
Это была последняя прогулка Джека.
В три часа дня меня вдруг пронзила мысль: «Она шла не гулять, она шла в поликлинику усыплять собаку…» Я схватила телефонную трубку и набрала номер поликлиники. «Мария Николаевна (это врач, которого я хорошо знаю)… Мария Николаевна, скажите, не приводили ли сегодня утром усыплять трехлапого пса?!»
Она долго ходила, узнавала и потом обычным профессиональным голосом ответила мне: «Да, сегодня утром его усыпили».
Девочка Надя двенадцати лет, соседка Савельевой по квартире, горько заплакала. Какая травма ребенку… Надя очень любила Джека и, без сомнения, упросила бы родителей взять Джека к себе, знай они, что его ждет.
Вот и вся эта печальная история. Так неужели же права эта женщина, гражданка Савельева? Я бы хотела, чтобы, прочитав мое письмо, люди высказались, что они думают по этому поводу. Мне кажется, что такой «доброй» лучше не быть…»
Что скажете, люди?
А послесловие будет очень короткое: за что убили Джека, Жучку и Медведку?
Шапка
Его сняли с поезда и привели в детскую комнату милиции. Куда и зачем он хотел уехать, он не сказал, да, наверное, и не мог сказать, лишь бы уехать, а куда — не все ли равно. Возвращаться не хотел и упорно отказывался назвать фамилию и адрес родителей, как и свое имя. «Не скажешь — отправим в колонию», — пригрозили ему. А хоть и в колонию, только не домой. «Пускай посидит, тогда разговорится», — решил дежурный и другим запретил трогать мальчишку: может, у парня стряслась беда, мало ли, бывает и так. И вот он сидел и, поджимая губы, упрямо молчал, вперив широко раскрытые голубые, с застывшей в них тоской и болью, не по-детски серьезные глаза куда-то в пространство перед собой, — этакий маленький старичок, придавленный тяжестью навалившегося на него испытания. Он был простоволос, несмотря на холодную погоду — в легкой курточке, правую руку держал за пазухой — казалось, что-то придерживал, тщательно скрывая от других. Сердце или что другое? Как бы плохо не стало, придется врача вызывать.
— Что там у тебя? Покажи.
В ответ — молчание. Только весь сжался. Упрямый пацан.
— Тебя спрашивают…
— Не дам!
— Ну, вот, уже и не дам. А я что — отнять хочу? Говорю, покажи, только и всего. Устал, поди, руку так держать…
— Не устал…
Но рука вдруг дернулась, медленно-медленно он вытянул то, что прятал от глаз людских, и положил на стол, подержал, как бы не решаясь, можно ли довериться этим незнакомым ему людям в форме, потом убрал руку. Шапка. Обыкновенная шапка из меха какого-то пушистого зверька. «Украл, что ли, а после сбежал? У кого украл, где? — хотел спросить дежурный. — Потому и скрывал, не хотел показывать». Но, посмотрев на лицо мальчугана, вовремя удержался. Нет, что-то тут не так.
Обыкновенная шапка… Обыкновенная ли?
Они жили на даче. Родители каждый год снимали дачу у знакомых. Те, как только устанавливалось тепло и просыхали дороги, отправлялись путешествовать на собственной машине, случалось, отсутствовали и месяц, и два (когда они работают, удивлялись соседи. На вольных хлебах!), а зачем даче пустовать? Пускай приносит доходы, поможет окупить дальние вояжи, горючее небось тоже денег стоит. Словом, знакомые были не дураки, понимали толк в жизни и старались брать свое. Для того и дачу завели. Там, на даче, судьба и свела Генку с Кешей.
Кеша был канадской лайкой, принадлежал сторожу, который караулил дачи. Кешу подарили знакомым Генкиных родителей тоже знакомые, какие-то иностранцы, приезжавшие в Советский Союз в качестве туристов, а те отдали подарок сторожу, договорившись, что за это он будет охранять их дачу. Собак они не терпели, потому и не стали держать Кешу, хотя пес был отменный, отличных кровей, за границей за него отдали бы большие деньги. А Генка собак любил, он часто приносил Кеше объедки с обеденного стола. Кеша провожал Генку в магазин, когда мать посылала купить что-либо необходимое —. хлеб, сахар — или бутылку отцу. Про отца говорили, что он охотник пропустить стаканчик.
Сторож умер. Пес пришел на дачу к Генке. Сам пришел и никуда не захотел уходить. Сторож был еще не старый человек, жить да жить, говорили старухи на селе, здоровье подорвала война, — в одну из ночей его не стало. Человека отнесли на кладбище. А куда деваться собаке? Генка не знал, радоваться ему или печалиться: сторожа жаль, а собаку… Да он всю жизнь мечтал о таком Кеше!
— Мам, возьмем его…
Мать подумала-подумала и согласилась: уж больно хороший пес, смотрит как человек, будто что сказать хочет. Сам пришел! Только что скажет отец?
— Пусть останется, — изрек глава семьи. — Зачем добру пропадать. Еще сгодится…
После Генка не раз припомнит эту фразу.
Отец не баловал сына вниманием; только когда пропустит лишнего где-нибудь с друзьями, еле доберется до дому и заведет унылую волынку, что старших надо уважать (надоело! это его-то уважать, пьянчугу?!), а потом свалится где попало, захрапит, зачмокает на весь дом… поговорили! Мать вечно занята, ей и обед надо состряпать, и в магазин сходить за продуктами, и по дому навести порядок, и забулдыгу-мужа изобиходить, помыть, постирать… Намучилась она с отцом, из-за него работу оставила, а что сделаешь? Генка, как умел, помогал ей. Плохо, если в доме нет настоящего хозяина. Нет, не любит Генка тех, кто пьет, и сам не будет пить. То ли дело пес! Уж он-то пьяным не напьется, не будет читать скучных нотаций, не надоест, хоть всегда с тобой…