Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
припомнили.
Можай — это означает город Можайск. Концом света казался Можайск когда-то.
В любом деле всезнайка всегда найдется. Сыскался и здесь такой. Знал он,
что поговорка с городом Можайском связана. Посмотрел на солдат и с
ехидством:
— За Можай! Ну и сказали! Так Можайск под Москвой. Всего-то час с
небольшим на машине ехать.
Смутились солдаты. Смутился и тот, кто первым произнес поговорку. Оказался
солдат в растерянности.
—
всезнайка.
Постоял солдат, подумал, посмотрел на других, на всезнайку.
— И все ж — за Можай загнали, — упрямо сказал солдат.
— За Можай! Нет никаких сомнений! За Можай! — подтвердил
Рокоссовский.
Возможно, по форме и устарела сейчас поговорка, да мысль в ней предельно
четкая. Словно вода в роднике поговорка: все тут яснее ясного.
— За Можай! — повторил Рокоссовский.
МЕРЕЩИТСЯ
Приметил его Неверов. Да не приметить и трудно было. Бросался фашист в
глаза. Скулы имел лошадиные. К тому же лычка на нем ефрейтора.
Приметил его Неверов еще в первом бою в Берлине. Потом потерял из виду.
Думал, убит солдат. Однако когда битва втянулась совсем в Берлин и бились за
каждый дом, за каждую улицу, снова Неверов его увидел.
«Ах, жив ты еще, выходит?» Стал он за ним следить. Не выпускает его из
вида. Следил, следил. Однако бой есть бой. Отвлекся в бою Неверов. Утерял, как иглу,
скуластого. Видно, убит, заключил солдат.
В это время в тылу у наших вдруг появилась фашистская группа. Неверов попал
в отряд, который был брошен на отражение атаки фашистов с тыла. Как они тут?
Откуда? — гадают солдаты. С неба, что ли, они упали. Там, где оказался
фашистский отряд, еще вчера завершились бои.
Вступили солдаты с фашистами в схватку. Бьется Неверов и вдруг решает —
мерещится. Видит Неверов того — ефрейтора. Присмотрелся. Конечно, он! Вот так
военное диво! Как он, откуда здесь?
— Ну, не уйдешь теперь!
Окружили бойцы фашистов. Уже разбили совсем фашистов. Остался лишь этот
и с ним немногие. Теснят их советские воины. И вдруг, как в сказке, исчезли
куда-то фашисты. То ли взлетели в воздух, то ли под землю рухнули.
Обыскали солдаты округу. Нет ни ефрейтора, ни тех, что с ним.
Вернулись бойцы к своим. Доложили: мол, уничтожен в тылу противник.
Бьются солдаты на новом месте. Бьется Неверов. И вдруг снова ефрейтор ему
мерещится.
— Тьфу! Тьфу! — сплюнул солдат. — Тьфу! Тьфу!
Присмотрелся. Конечно, он — вон лошадиные скулы.
Как он здесь? Что за сила в солдате такая? Может, двойник? А может, как
птица, солдат летает?
Вцепился Неверов в фашиста глазами. Узнаю я твой секрет. Сражается солдат,
а сам не выпускает из вида фашиста. Когда отступали фашисты, бежали от дома
к дому, Неверов шел по пятам за скуластым. Потом ефрейтор и вовсе один остался.
Не отстает Неверов. Фашист за дом, и Неверов за дом. Фашист в подворотню, и
Неверов за ним. Фашист в подвал, и Неверов в подвал. Словно веревкой, словно цепью
к нему привязан. Спустился ефрейтор в какой-то люк. Переждал немного Неверов
и тоже — в люк. Попал он в лабиринт подземных ходов и укрытий. Так вот в
чем секрет, сообразил Неверов. Вот как фашисты переходят из одного места
в другое. Вот почему то стоят они перед нами, то вдруг опять вырастают у нас
в тылу.
Хотел Неверов догнать солдата. Однако исчез, растворился, как дым,
ефрейтор.
Рассмеялся Неверов, махнул рукой.
— Ладно, живи, счастье твое — проворный! — Рад солдат, что подземный
проход открыл. Доложил обо всем начальству.
Не только на улицах города идут бои за Берлин. По вертикали, в три яруса,
в три этажа развернулось кругом сражение. Бьются на улицах, в квартирах и на
крышах домов, глубоко под землей — в подвалах, укрытиях и переходах. Всюду идут
бои.
Все ближе к центру гремят бои.
ТРИ АВТОМАТА
Солдат Ковригин в стрелковом взводе годами старший. Зовут во взводе бойцы
солдата: «Отец», «Папаша». А чаще: «Батя».
Ему за сорок. И даже больше. Давно семейный. Давно женатый. Солдаты-дети
есть у солдата.
Дивизия, в которой служил Ковригин, наступала на Берлин с севера. Пробились
солдаты через Панков. Это берлинский пригород. Это большой район. Вышли на
Фридрихштрассе — одну из центральных берлинских улиц. Особенно упорные здесь
бои. Дрались за каждый дом. Поработала здесь артиллерия. Самолеты бомбили
улицу. От многих домов остались лишь стены. И все же не сдаются фашисты.
Огрызается каждый дом.
Ворвались солдаты в один из таких домов. Друзья устремились по лестнице
кверху — оттуда велась стрельба. А Ковригин внизу остался. Задача — обследовать
нижний этаж: нет ли внизу засады.
Прошел Ковригин из комнаты в комнату. Пройти не трудно. Стены во
многих местах пробиты. Хотел возвращаться назад. Вдруг видит: в полу
проем. Подвал сквозь проем чернеет. Глянул солдат в проем. Отпрянул.