Рассказы о Шерлоке Холмсе. Король страха (сборник)

Дойл Артур Конан

С того дня мистер Тревор стал относиться ко мне с некоторой опаской. На это обратил внимание даже его сын. «Ты так ошарашил старика, – говорил Виктор, – что теперь он уж и не знает, какие еще его секреты тебе известны». Я уверен, что судья не хотел показывать этого, но моя осведомленность не давала ему покоя. Наконец, не желая больше причинять неудобства гостеприимным хозяевам, я решил уехать. Но за день до моего отъезда произошло одно событие, как впоследствии выяснилось, довольно важное.

Мы втроем сидели в шезлонгах на лужайке перед домом, наслаждаясь вечерним солнцем и прекрасным видом на озера, когда подошла служанка и сообщила, что к мистеру Тревору пришел человек.

«Как

его зовут?» – спросил судья. «Он не назвал своего имени, сэр». – «Что же ему нужно?» – «Он сказал, что вы его знаете и он хочет переброситься с вами парой слов». – «Ведите его прямо сюда».

Через минуту показался маленький сухонький человечек с заискивающим взглядом и шаркающей походкой направился к нам. У него было худое лицо, грубое, покрытое въевшимся намертво загаром; словно приклеенная улыбка обнажала ряд кривых желтых зубов; морщинистые руки он держал полусжатыми, что характерно для моряков. Его куртка была распахнута, на рукаве красовалось пятно смолы. Общую картину дополняли рубашка в красно-черную клетку, штаны из грубой хлопчатобумажной ткани и изношенные чуть ли не до дыр башмаки.

Увидев его, мистер Тревор издал звук, похожий на икоту, вскочил из шезлонга и бросился в дом. Но через секунду вышел, и, когда он проходил мимо меня, я почувствовал сильный запах бренди.

«Итак, любезный, – сказал судья, – чем я могу вам помочь?»

Моряк какое-то время смотрел на него, прищурившись и продолжая улыбаться, потом сказал: «Не узнаете меня?» – «Черт меня побери! Хадсон!» – удивленно воскликнул мистер Тревор. «Он самый, – кивнул моряк. – Прошло уж тридцать лет, как мы последний раз виделись. Теперь у вас большой дом, а я все еще питаюсь солониной из бочки». – «О, так вы узнаете, что я не забыл былые времена! – вскричал мистер Тревор, подошел к гостю и что-то шепнул ему на ухо. – Идите на кухню, – громко сказал он. – Вас накормят и напоят. Не сомневаюсь, что я смогу устроить вас у себя». – «Благодарю вас, сэр, – ответил мужчина и по-морскому отдал честь. – Я только недавно на берегу, два года болтался в море на трампе. Пора и отдохнуть. Сначала я думал наведаться к мистеру Беддосу, потом вспомнил о вас». – «Как! – воскликнул Тревор. – Вы знаете, где живет мистер Беддос?» – «Уж поверьте, сэр, я знаю, где живут все мои старые друзья», – зловеще улыбнулся моряк и, ссутулившись, пошел следом за служанкой на кухню.

Мистер Тревор пробормотал что-то невразумительное насчет того, что когда-то, направляясь на прииски, познакомился с этим типом на корабле, и ушел в дом.

Через час, войдя в столовую, мы увидели, что судья лежит мертвецки пьяный на диване. Все это произвело на меня крайне неприятное впечатление, поэтому я был рад, что решил побыстрее уехать из Донниторпа. К тому же мне показалось, что моему другу было стыдно за отца, который так странно себя ведет.

Все это произошло в течение первого месяца каникул. Я вернулся в Лондон и семь недель не выходил из дому, занимаясь опытами по органической химии. Когда на дворе уже стояла глубокая осень, я получил телеграмму от своего друга, в которой он просил меня приехать в Донниторп, потому что ему очень нужны были моя помощь и совет. Разумеется, я тут же отложил все свои дела и снова отправился на север.

Виктор встретил меня на станции в пролетке, и я с первого взгляда определил, что последние два месяца ему было нелегко. Он похудел, вид у него был измученный, от былой беззаботности и веселости не осталось и следа.

«Старик умирает», – вместо приветствия сказал он. «Не может быть! – воскликнул я. – Что случилось?» – «Апоплексический удар. Нервное потрясение. Он на волосок от смерти. Не знаю, застанем ли мы его живым».

Вы понимаете, Ватсон,

как потрясен я был этим неожиданным известием.

«Что было причиной удара?» – «В этом-то все и дело. Садитесь, поговорим по дороге. Помните человека, который явился к нам перед вашим отъездом?» – «Конечно».

«Знаете, кого мы в тот день пустили к себе в дом?» – «Понятия не имею». – «Самого дьявола, Холмс!» – воскликнул Виктор.

Я с недоумением уставился на него.

«Да. Это сущий дьявол. С того дня у нас не было ни одной спокойной минуты. Отец не поднимал головы. И теперь жизнь его разбита, сердце вот-вот не выдержит, и все это из-за проклятого Хадсона». – «Что их связывает?» – «Вот это-то я и хотел бы узнать. Милый, добродушный старик… Что общего может быть у него с этим чудовищем? Но я так рад, что вы приехали, Холмс. Я верю в вашу рассудительность и благоразумие и надеюсь на ваш совет».

Мы ехали по гладкой белой проселочной дорожке, впереди широко раскинулись знаменитые озера Бродз, поблескивающие в бардовых лучах заходящего солнца. По левую руку от нас уже показались высокие трубы и флагшток дома сквайра.

«Отец назначил Хадсона садовником, – сказал Виктор. – Но через какое-то время это перестало удовлетворять нашего гостя и он сделался дворецким. Потом Хадсон стал вести себя так, словно весь дом принадлежит ему: ходил куда вздумается, делал все, что хотел. Не было и дня, чтобы служанки не пожаловались на его пьяные выходки или грубую речь. Папа увеличил прислуге жалованье, чтобы хоть как-то компенсировать неудобства. Этот тип брал лодку, лучшее ружье отца и отправлялся на охоту. И все это с таким довольным, хитрым и наглым выражением лица, что я бы давно уже показал ему, где раки зимуют, если бы не его возраст. Говорю вам, Холмс, все это время я еле сдерживал себя, но сейчас уже думаю, что было бы намного лучше, если бы я хоть раз не сдержался.

В общем, дела у нас шли все хуже и хуже. Это животное, Хадсон, наглел с каждой минутой, но однажды, когда он нагрубил отцу в моем присутствии, я взял наглеца за плечо и попросил выйти из комнаты. Хадсон ушел, но при этом смерил меня таким кровожадным взглядом, что его мысли стали понятны без слов. Не знаю, что потом произошло между ним и отцом, но на следующий день мой бедный отец подошел ко мне и попросил извиниться перед Хадсоном. Я, как вы понимаете, отказался и спросил, почему он позволяет этому ничтожеству так нагло вести себя с ним и со слугами».

«Ох, мальчик мой, – сказал отец, – тебе легко так говорить, но если бы ты знал, в каком положении я нахожусь… Ты все узнаешь, Виктор. Будь что будет, когда-нибудь я тебе все расскажу. Но пока ты же не хочешь, чтобы твоему отцу стало хуже, верно?»

Он тогда очень расчувствовался, заперся на весь день у себя в кабинете, и в окно я видел, что он все время что-то торопливо пишет.

В тот вечер произошло событие, которое меня очень обрадовало. Хадсон сказал, что собирается покинуть нас. Мы засиделись в столовой после ужина. Он вошел и хриплым пьяным голосом заявил о своем намерении.

«Ваш Норфолк мне уже осточертел, – сказал Хадсон. – Поеду теперь в Хэмпшир к мистеру Беддосу. Бьюсь об заклад, он будет так же рад меня видеть, как и вы». – «Надеюсь, Хадсон, вам у нас понравилось?» – сказал мой отец таким заискивающим тоном, что кровь закипела у меня в жилах. «Извинений я так и не получил». – Хадсон мрачно посмотрел в мою сторону. «Виктор, – тут же повернулся ко мне отец. – Признай, что ты обошелся с этим достойным господином очень невежливо». – «Ну уж нет, – сказал я. – Наоборот, я считаю, что мы и так слишком долго терпели выходки этого господина». – «Вот как, значит, – прорычал Хадсон. – Что ж, прекрасно. Мы еще к этому вернемся».