Рассказы, сказки, стихи
Шрифт:
Левка молча выжимал на нем трусики, отряхивая с них приставшую шелуху.
* * *
Ночью шел дождь. Шлепая босыми ногами по теплым лужам, Левка поджидал Сережу. Из раскрытых окоп верхней квартиры доносились громкие голоса взрослых.
"Нас ругают...
– испугался Левка.
– Обоих или одного Сережу к стенке приперли? Только за что?.." За эти дни как будто ничего плохого они не сделали. "Сделали не сделали, а взрослые, если захотят, всегда найдут, к чему придраться".
Левка спрятался в кусты и прислушался.
– В конце концов, я этого совсем не одобряю - получить себе чахотку из-за несчастного кота!
– раздраженно кричала Эсфирь Яковлевна.
– Она же маковой росинки в рот не берет...
– Бесполезное животное, в общем...
– начал профессор.
Левка презрительно улыбнулся.
"Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, - с жалостью подумал он о Марье Павловне.
– Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы... Квас какой-нибудь выпил, и все!"
– Ты чего стоишь?
– толкнул его Сережа.
– Пойдем скорей, пока мать занята!
– Пойдем, - обрадовался Левка, - а то скоро в лагерь!
Решено было сходить на рынок.
– Там старух видимо-невидимо!
– клялся Левка.
– Кто за молоком, кто за чем... Соберутся в кучку около возов - сразу всех видно. Может, и наша там.
– Я уж теперь ее помню - она мне снилась, - говорил Сережа. Низенькая, сморщенная... Только бы увидеть такую!
День был праздничный. На рынке беспорядочно толкался народ. Сережа и Левка, поддергивая трусики, озабоченно заглядывали под каждый платок. Завидев подходящую старушку, они мчались ей наперерез, сбивая с ног домашних хозяек.
– Бесстыдники! Хулиганы!
– кричали им вслед.
В самой гуще людей мальчики заметили школьного преподавателя.
Они спрятались от него за ларек, дождались, пока он скрылся, и снова забегали по рынку. Старух высоких, низеньких, толстых и худых было много.
– Но где же наша?
– сердился Левка.
– Хоть бы мяса пришла купить себе! Неужели она обед не варит?
Солнце начинало сильно припекать. Волосы прилипли ко лбу.
– Напьемся квасу, - предложил Левка.
Сережа вытащил из кармана двадцать копеек.
– Кружку на двоих!
– заказал он.
– Хоть и на троих, - лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо.
– Пей, - сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки.
– Пей до сих пор.
Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость.
– Пенки оставь, - забеспокоился Сережа.
Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих.
– Не то я обозналась, ребятки, не то нет?
– громко сказала она.
Сережа оторопело глянул на нее и с размаху толкнул товарища:
– Смотри!
У Левки цокнули зубы и на шею плеснул квас.
– Эх!
– рявкнул он, растопырив руки.
– Сережка! Она! Она!
– Бабушка, это вы?
– задыхаясь, спросил Сережа.
Старушка закивала головой:
– Ну да, ну да...
Левка подпрыгнул и, размахивая кружкой, заорал во все горло:
– Старушечка! Миленькая!
Продавец, перегнувшись через прилавок, дернул его за трусики:
– Кружку верните, гражданин!
Левка, не глядя, сунул ему пустую кружку.
Сережа почесал затылок и облизнул сухие губы.
– Бабушка, бежим к вам домой! Сколько километров? Четыре, пять? подхватывая старушку под руки, захлебывался Левка.
– Стой, стой! Батюшки мои, очумел ты, что ли?
– отбивалась она.
– Пойдем, пойдем, бабунечка!
– Левка на ходу чмокнул старушку в сухую щеку.
– Ишь как бабушку свою любят ребята!
– расплылась в улыбке молочница.
– Поглядеть любо!
– Затормошили совсем, - покачал головой какой-то старик.
– Напрямик!
– орал Левка, расталкивая прохожих.
– Жарь, бабушка!
– Голубчики, голубчики, весь народ повалили кругом себя!.. Лешие этакие!
– сердилась старушка.
У ворот рынка она уперлась ногами в землю и тоненько закричала:
– Да чего вам от меня надобно-то?
– Котика рыжего, бабушка! Помните, мы отдали вам вечером на улице.
– Сестренка плачет по нем, исхудала, как спичка, - затянул Левка.
– Ишь ты... Назад, значит, взять хотите?
– Назад! Сейчас же назад!
– Вот-вот... Ну так бы и сказали, а то разорвали было на части.
– Да жив ли он еще, котик рыжий?
– испуганно спросил Сережа.
Старушка вынула сложенный вчетверо платочек, обтерла лицо и, не спеша, засеменила по тротуару.
– Жив или нет?
– простонал Левка.
– А с чего ему помирать-то? Толстый такой котище... И то правда, забирайте вы его лучше - бестолковый, страсть! Только и лазит по всей квартире, по всем углам нюхает...
– Пускай нюхает! Бежим, бабушка!
Старушка высвободила руку из Левкиных пальцев.
– Убери клещи-то! Такой и кот твой надоедный, как ты. Утром орет и ночью встанет орет. Совсем не нравится он мне. Уж я его дочке отдала.
– Как дочке? Какой еще там дочке? Раз, два, три, четыре...
– Насовсем?
– ахнул Сережа.
– Зачем насовсем?! На подержание.
– Да где она живет хоть?
– Дочка-то? В Москве. Где же ей жить, там у ней детки...
– Адрес давайте!
– сказал Левка, сжимая зубы.
– Какой адрес? Одна-то я не езжу туда. Город шумный... Покойник зять, бывало, и на метре прокатит...