Рассказы старых переплетов
Шрифт:
Но мы знаем, что ЗР выдавали за памятник X–XI веков. Однако текст ЗР, написанный суриком, относится к XIII веку. Иначе говоря, создатель ЗР написал текст, претендующий на древность, на пергаменте с устраненным готическим письмом XIII века, оставив лишь заглавные буквы А, С, V, D.
— Выходит, ЗР — одна из самых тонких и продуманных подделок в мировой литературе, — убежденно произносит Мирослав Иванов и не спеша складывает в папку рисунки и схемы, которые показывал мне во время рассказа.
— А как же с таинственной «криптограммой», где
— В конце концов нашли ответ и на это. Тщательно изучая рентгенограммы с остатками штрихов (то есть удаленных букв), Йозефик увидел, что ранее здесь была буква р и, вероятно, l.
В свою очередь, д-р Шонка предположил, что, возможно, была еще и буква s. Вот уже поистине «ум хорошо, а два лучше»! Ну, конечно, ранее на этом месте было слово «Psalmus» — «Псалом» в переводе с латинского.
А дальше помог, можно сказать, случай.
Дома, поздно вечером, д-р Шонка принялся листать Библию. И вдруг обнаружил в одном месте Псалтыри череду заглавных букв, которые всегда означают начало нового псалма — D, С, V, D. Когда на другой день он рассказал об этом, Й. Йозефик тут же вспомнил, что при исследовании инициала А у него создалось впечатление, будто когда-то на его месте была другая буква «с брюшком» (в том, что С, V, D подлинные, сомнения никогда не возникало). Дальше не составляло труда определить, что под сегодняшним А раньше была D, как в Библии.
Одновременно обнаружили следы первоначального графления и — что очень важно — остатки клея под зеленым шрифтом ЗР. Это означало, что текст ЗР нанесли на пергамент после его изъятия из переплета книги, куда он был когда-то вплетен. Другими словами, листы Псалтыри XIII века были использованы при переплетении какой-то книги, а потом, вынув их оттуда, мистификатор «обработал» пергамент.
— Нет сомнения, что сделать это мог только тот, кто знал технологическую сторону дела — то есть Франтишек Горчичка, близкий друг Ганки, — заключил М. Иванов.
Из досье по делу о рукописях. Протокол исследования ЗР:
«1. Первоначально на пергаменте сегодняшней ЗР была в XIII веке написана Псалтырь, к ней же относятся и заглавные буквы и маюскулы [18] .
2. Когда Псалтырью перестали пользоваться, пергамент, на котором она была написана, использовали для переплета другой книги.
3. После того, как этот пергамент вынули из переплета и очистили, с него устранили письмо, сделанное чернилами. Для снятия взяли, вероятнее всего, слабую кислоту, которой, однако, связующее вещество букв, сделанных суриком, не поддавалось, а потому возникла необходимость либо использовать эти буквы, либо дополнительно их соскрести. Промыв пергамент, его обрезали с одной стороны. В таком виде он сохранился до нынешнего времени.
18
Маюскула —
4. Текст ЗР был написан письмом (шрифтом, имитирующим еще более древнее письмо, нежели устраненное) поверх почти незаметных остатков подлинного текста Псалтыри, сделанного чернилами. Текст наносился либо на те же строки с использованием неустраненных заглавных букв и маюскул, либо путем ретуширования их подлинного вида. Иногда старая буква менялась на новую. Ретушь сделана киноварью.
5. Сохранившийся пергамент с текстом ЗР не является памятником того века, к которому мистификатор стремился его отнести».
Неопровержимые улики
— Это палимпсест, — вскричал Вурст, схватывая пергамент и поднося его близко к глазам. — Боже мой, это не простой пергамент.
В один из дней моего пребывания в Праге я отправился в Национальный музей. Нынешнее его здание находится на Вацлавской площади. В прошлом же месторасположение не раз менялось, как, впрочем, и название: Патриотический музей, Музей Чешского королевства…
— Сегодня наш музей — одно из крупнейших хранилищ страны. Широко представлены здесь и старопечатные чешские книги начиная с 1501 года. В главном книгохранилище, занимающем четыре этажа, около миллиона томов. Богатый отдел русской книги прошлого века, периодики — музей получал все научные журналы из славянских земель, — рассказывает мой собеседник д-р Ярослав Врхотка, заместитель директора музея и директор библиотеки.
— Особо следует выделить десять тысяч инкунабул, — продолжает он, — это наша гордость. Но вас, как я понял, интересует нечто конкретное. Что ж, прошу, идемте.
По длинным коридорам и лестницам проходим из одного помещения в другое, минуем несколько дверей, пока, наконец, не оказываемся перед обитой железом дверью под номером 86. Внутри стеллажи (успеваю заметить редчайшие издания — эльзевировские — сочинений Яна Амоса Коменского), аппарат для поддержания постоянной температуры, в углу большой сейф.
— Хранилище, где мы находимся, расположено под землей, — поясняет мой провожатый, снимая с сейфа печати и торжественно извлекая небольшую шкатулку. — В этом сейфе хранятся особо ценные раритеты. А вот и то, что вас интересует.
Шкатулка кофейного цвета, по краям крышки — сверху и снизу — по три лепестка, тисненных золотом; между ними, по центру, тоже золотом буквы «PK» — то есть Рукопись Краледворская. Шкатулка недавнего происхождения — 1975 года. Щелкает замок, и первое, что вижу — муаровую ленточку цветов национального флага. Под ней, одна на другой, пачкой, лежат страницы знаменитой рукописи. Осторожно беру в руки небольшие листы (для сохранности они остеклены), и как-то не верится, что держу те самые уникальные странички, чья драматическая судьба перипетиями превосходит иной роман.