Рассказы темной Вселенной
Шрифт:
В мою заплечную сумку принцессы положили лепешек, вяленого мяса, немного фруктов и сладкую воду «Ху», которая придает много сил и энергии. Ведь путь мой долог! Ох, как долог.
Интересно, а сами проверяльщицы знают, что они – проверяльщицы? Навряд ли. Смотри, как хихикают и искренне
А сандалии я сниму потом. Негоже с грязными пятками лететь в гости к предкам. Что те обо мне подумают, ежели я к ним с немытыми ногами?
Но вот я готов. Меня выводят из бани под белы рученьки небесные принцессы. Их лица уже серьёзны – на них смотрят люди, на них смотрит Совет.
На улице повисает благоговейная тишина. Ещё минуту назад, уставший от ожидания народ переговаривался, шумел, лузгал орешки, грыз копченые уши домашнего скота и покрикивал на распоясавшихся детей. И вдруг всё затихло, смолкло. Неровный трепет разнесся по рядам. Толпа сегодня необычайно красива!
Народу кажется собралось целое море. Целое море людей в белых одеждах. Такого я не видел никогда. Слева на постаменте граждане в синих костюмах. Это Совет. А в первых рядах – люди в красном. Это моя многочисленная родня. Я уж всех и не упомню. А где же мой любимый внучок Хонг? Хонг – это его имя. Его назвали в честь меня. Он родился, когда меня уже готовили в святые старцы. А-а, вон он, плачет от гордости и счастья за меня, за своего деда. Родной!
«Не плачь, сынок!» – хочу сказать я ему.
Да где уж там! Остальные люди тоже не сдерживают слезы радости. А бабы, так те и вовсе заголосили. Тьфу на них, на этих проклятущих баб! Мне ужасно захотелось проклясть их всех и сразу, весь их поганый род. Собрать в один кулак и утопить в водопаде. Но… предварительно раздеть, облапать каждую и наслаждаться, наслаждаться, смотреть, как она мучается от оргазма, а потом захлебывается в бурной воде.
«Пошли нафиг!» – хочу крикнуть я принцессам, поддерживающим меня за локти.
Но тут же умоляю сам себя: молчи, молчи! Нет, я не старый выживший из ума трухлявый гриб. Врешь, не возьмешь!
Но где там! Злые дьявольские уже огоньки блуждают в моих глазах, впрочем, как и у всех выживших из ума маразматиков. Видел я себя в такие минуты в зеркале. Я ужасен! А они? Ух, слава богу, празднично мыслящий народ ничего и не приметил в моих глазах. Хи-хи-хи! А вдруг я не стану звездой, а просто сдохну? Не, не… Ты чё, пацан! Мы ещё повоюем.
От толпы отделилась стайка женщин и идёт сюда. Правнучки. Ах вы, внученьки мои. Они идут ко мне с цветами. Надо ж их принять в свои объятия. В смысле, цветы принять, а не внучек. Внучек принять нельзя. Тьфу ты! Они лезут все ко мне со своими поцелуями, прикасаются слюнявыми ртами. Одна, вторая, третья… тридцать пятая, пятьдесят вторая… Сбился со счету. Боже ж ты мой, сколько их у меня! Нет, внуков я уже не выдержу. Не пе-ре-жи-ву…
– Господин Хонг, господин Хонг! Вам лучше? Очнитесь! – перед глазами плавает фельдшерица в белом, как молоко, халате.
– Будь ты проклята! – шепчу я ей и закрываю глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.