Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24
Шрифт:
— определяем — сыплем соль ей на хвост.
— когда-нибудь, когда-нибудь. Могу вам сказать: быстрейшая скорость возможной мысли есть один психон в один хроном; это основная универсальная константа,
— насколько мы к ней приближаемся?
— меньше чем на шестьдесят в минус третьей степени возможности.
— !!!!!!
— лучшие создания, чем мы, последуют за нами. Мы подбираем камушки на берегу безбрежного океана.
— что мы можем сделать,
— собирать камушки с серьезными намерениями.
Гилеад сделал паузу на долгую долю секунды, чтобы подумать.
— можно ли разрушить психон?
— витоны могут быть преобразованы, психоны же…
Связь их внезапно прервалась.
— Так я говорил, — спокойно продолжал Уимс, — что психоны пока во многих отношениях за пределами нашего понимания. Теория утверждает, что их нельзя разрушить — что мысль, как и деятельность, непрерывна. Если эта теория верна, то все еще остается открытым вопросом, означает ли она, что личное тождество тоже непрерывно. Посмотрите ежедневные газеты — времен, отстоящих от сегодняшнего дня на несколько сотен лет или несколько сотен тысяч. — Он умолк.
— С нетерпением жду завтрашнего занятия, чтобы попробовать, док, — почти прожурчал Гилеад-Грин. — Может быть…
— Я с вами закончил.
— Но, доктор Уимс, эта связь получилась прямо как по телефону. Возможно, завтра…
— Мы установили, что ваш талант неустойчив. У нас нет способа сделать его надежным. Время слишком коротко, чтобы понапрасну его тратить — ваше ли, мое ли. — Внезапно перейдя на английский, он добавил: — Нет.
Гилеад ушел.
Во время тренировки в других областях Джо познакомился со многими вещами, производящими сильное впечатление. Среди них интегрирующий пантограф, фабрика-в-коробочке, которую Новые Люди собирались предоставить обыкновенным людям, как только социальной системой перестанут управлять экономические шакалы. Она могла воспроизвести почти любой прототип, положенный на ее платформу, требуя для этого только сырье и энергию. А энергия вырабатывалась крошечной ядерной установкой размером с большой палец Джо; теория, по которой она действовала, переворачивала верх дном все условные понятия об энтропии. Закладываешь «сосиску», получаешь — «свинью».
В ней была скрыта форма экономической системы, настолько отличающейся от существующей, насколько общественное производство отличалось от системы маленьких домашних мастерских, и в ней лежали возможности человеческой свободы и достоинства, каких не хватало людям столетиями — если они вообще когда-нибудь существовали.
Тем временем Новые Люди редко покупали больше одного экземпляра каких-то вещей, используя его в качестве образца. Или этот образец они изготовляли сами.
Другой полезной, но едва ли настолько же удивительной вещью был комбайн, объединяющий диктофон, пишущую машинку и ксерокс. Машинные анализаторы распознавали каждый из тысячи с лишним фонетических символов, для каждого из звуков имелись печатающие клавиши. Комбайн мог и размножать напечатанное. Многие знания Гилеад получил, благодаря печатным страницам, изготовленным этим приспособлением, сберегающим драгоценное время человека.
Систематизация, классификация и доступность информации во все века остается насущной проблемой. Что касается Новых Людей, то их совершенная и организованная память снимала большую часть этой проблемы: сокращалось необходимое количество магнитофонных записей, чтения и письма — гораздо меньше надо было читать и писать, и ненужной становилась наиболее досадная часть работы — перечитывание. Автоматическое записывающее приспособление, соединенное
Территория, занятая ранчо, так и кишела новейшими техническими чудесами, представляющими самое последнее слово науки. Невероятно крошечные манипуляторы для всевозможных целей — хирургических, химических, биологических, всевозможные кибернетические приспособления. Список этих чудес слишком длинен, чтобы его приводить. Джо не все их изучал, синтетический энциклопедист связан с общими структурными областями знания; он не в состоянии, даже используя скоростную речь, изучить подробно каждую отрасль.
На ранней стадии занятий, как только стало ясно, что Джо имеет потенциальные возможности закончить курс, с помощью пластической хирургии ему сделали новую внешность. Рост уменьшили на три дюйма, изменили форму черепа, цвет лица стал темнее. Черты для его нового лица подобрала Гэйл, и Гилеад не возражал.
Ему даже нравилось эта новая внешность: она больше, чем прежняя подходила к его новой внутренней сущности.
Обладая новым лицом, новыми мозгом, новыми взглядами, он и в самом деле стал другим человеком. Прежде он был гением от природы, теперь же сделался гением натренированным.
— Джо, как насчет прогулки верхом?
— Идет.
— Я хочу взять Военного Победителя. Его приучают к седлу — пусть потренируется.
— Правильно.
Котелок и Гилеад-Грин выехали из ворот ранчо. Болдуин пустил коня шагом и начал разговор.
— Думаю, ты уже готов к работе, сынок. — Даже в звуках скоростной речи Болдуина Котелка сохранялась его собственная интонация.
— Наверно, так, но у меня все еще остаются эти самые ментальные резервы.
— Ты по-прежнему не убежден, что мы на стороне ангелов?
— Я уверен, что ты к этому стремишься. Очевидно, что организация подбирается по признаку наличия в человеке доброй воли и намерений, так же как и умственных способностей. Правда в одном случае я не был уверен…
— Да?
— Я имею в виду того кандидата, который прибыл сюда шесть месяцев назад и потом сломал себе шею, свалившись с лошади.
— Ах да. Очень печально.
— Ты хочешь сказать — очень удобно, Котелок?
— Да к чертям, Джо, если гнилое яблоко здесь задерживается, мы не можем его отсюда выпустить. — Болдуин перешел на английский, чтобы выругаться: он находил, что так «больше смаку».
— Я понимаю. Поэтому я и уверен в качестве наших людей.
— Значит, теперь они «наши люди»?
— Да. Но я не убежден, что мы на верном пути.
— Каково же твое представление о «верном пути»?
— Нам надо выйти из подполья и учить обычных людей тому, чему они способны научиться. Обычный человек может усвоить многое и может использовать эти знания. Будучи как следует образован и натренирован, он сможет куда лучше управляться со своими делами. Он с радостью скинул бы тех, никуда не годных, которые сидят у него на закорках, если бы только знал, как это сделать. Мы могли бы ему показать — как. Это куда больше соответствовало бы нашей цели, чем убийство то одного, то другого по политическим мотивам. Понимаешь, я не против убийства того, кто этого заслуживает, я только утверждаю, что это неэффективно. Без сомнения, мы должны быть на страже, чтобы предотвращать такие кризисы, как тот, который свел нас с тобой, но в основном люди могли бы управляться с собственными делами сами, если бы мы не претендовали на исключительность и не утверждали, что не можем смешиваться с обыкновенными людьми, если бы мы вышли из подполья и подали им руку.