Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24
Шрифт:
— Она говорит — хочет сначала заставить старуху рассказать, как отключается минное устройство.
— Передай ей, чтобы не тянула.
Внезапно, в его голове, возник голос Гэйл, чистый и звонкий, как колокольчик, с ее настоящей разговорной интонацией.
— Джо, я тебя слышу, ты слышишь меня?
— да, да! — И добавил вслух: — Все-таки, стой у микрофона, Мак.
— это не займет много времени. Она испытывает сильную боль и скоро расколется.
— сделай ей побольней! — Он побежал к храму. — Гэйл,
— я его уже нашла,
— выходи за меня, и я тебя буду бить каждую субботу.
— не родился еще тот мужчина, который будет меня бить.
— а я таки попробую, — он замедлил шаги, приблизившись к охраннику. — Эй, Джим!
— договорились.
— А-а, я не я, если это не славный Джо! Есть спичка?
— Вот. — Он протянул руку, а когда охранник обмяк, опустил его на землю и убедился, что тот без сознания. — Гэйл! Пора!
В ее «голосе» зазвучал ужас:
— Джо! Она была слишком выносливая, так и не раскололась. Она умерла.
— хорошо! Возьми пояс, разомкни зарядное устройство, посмотри, может, еще что найдешь. Я намерен вломиться внутрь.
Он уже приближался к двери храма.
— оно разомкнуто, Джо. Тут что-то еще. Часовой механизм взведен. Больше ничего не могу сказать, другие детали не помечены и все похожи одна на другую.
Джо вытащил из кармана маленький предмет, которым заботливо снабдил его Болдуин.
— вытащи все проводки, не перекрути. Может быть, получится.
— о Джо, надеюсь!
Он поместил предмет рядом с замком, металл вокруг покраснел и начал плавиться. Где-то завыла сирена тревоги.
В голову Джо ворвался голос Гэйл, в нем звучало напряжение, но не страх:
— Джо! Они ломятся в дверь. Я в ловушке.
— Мак-Гинти! Будь нашим свидетелем. — Джо продолжал: — Я, Джозеф, беру тебя, Гэйл, и называю законной венчанной женой…
Она спокойно ответила:
— я, Гэйл. беру тебя, Джозеф, а называю законным венчанным мужем…
— чтобы заботиться о тебе… — продолжал он.
— чтобы заботиться о тебе, мой любимый!
— чтобы делить пополам горе и радость…
— чтобы делить пополам горе и радость… — Ее голос пел у него в голове.
— пока смерть не разлучит нас. Я уже открыл, милая, я вхожу туда.
— пока смерть не разлучит нас. Они уже ломают дверь спальни, Джозеф, дорогой мой.
— держись! Я уже почти на месте.
— они ее выломали. Джо. Идут ко мне. Прощай, мой родной! Я очень счастлива. — Ее «голос» резко оборвался.
Он стоял перед ящиком, в котором находилась схема. Вой сирены вонзался ему в уши. Он вынул из кармана другое приспособление и приладил его.
Взрыв, который разнес ящик, ударил его
На металлической мемориальной доске высечены слова:
В ПАМЯТЬ
О МИСТЕРЕ И МИССИС ДЖОЗЕФ ГРИН,
КОТОРЫЕ ВБЛИЗИ ОТ ЭТОГО МЕСТА
ПОГИБЛИ, СПАСАЯ ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
ИНОЗДЕСЬ
Из статьи в «ИВНИНГ СТАНДАРТ»:
УЧЕНЫЙ, РАЗЫСКИВАЕМЫЙ ПОЛИЦИЕЙ, СКРЫЛСЯ.
СКАНДАЛ В МУНИЦИПАЛИТЕТЕ РАЗРАСТАЕТСЯ.
Профессору Артуру Фросту, разыскиваемому для дачи показаний по делу о таинственном исчезновении из его дома пяти студентов, удалось скрыться из-под носа наряда полиции, прибывшего арестовать его. Сержант полиции Изовски утверждает, что Фрост исчез из «Черной Марии» при обстоятельствах, оставивших полицию в полном недоумении. Прокурор округа Карнес назвал заявление Изовски нелепым и обещал провести самое тщательное расследование.
— Но, шеф, я ни на мгновение не оставлял его одного!
— Бред! — отмахнулся Шеф полиции. — Вы значит, посадили Фроста в фургон, поставили ногу на ступеньку, чтобы сделать пометку в записной книжке, а когда подняли голову — его там уже не было. И вы полагаете, что Большое Жюри в это поверит? Полагаете, в это поверю Я?
— Клянусь, шеф, — настаивал Изовски, — я остановился, чтобы записать…
— Что записать?
— То, что он сказал. Я ему говорю: «Послушайте, док, почему бы сразу не признаться, куда вы их подевали? Знаете, мы же их все равно найдем, дело только во времени.» Тут он посмотрел на меня этаким отстраненным взглядом и говорит: «Времени… ах, времени… да, там вы их найти сможете, во Времени». Я решил, что это важное признание, и остановился записать. Но я стоял возле единственной двери, через которую он мог бы выбраться из фургона. А комплекция у меня — сами знаете; там бы мышь не проскочила!
— И это все, на что вы оказались способны, — с горечью константировал шеф. — Изовски, вы либо напились, либо свихнулись… либо что-то на вас нашло. А то, что вы рассказали, просто-напросто невозможно!
Изовски говорил правду; он не был пьян и не терял рассудка.
Четырьмя днями ранее, как обычно по пятницам, ученики доктора Фроста собрались в его доме на очередной вечерний семинар по теоретической метафизике.
— А почему бы нет? — спросил Фрост. — Почему время с тем же успехом не может быть не только четвертым, но и пятым измерением?
Ответил Говард Дженкинс, твердоголовый технарь:
— Предположить, я полагаю, можно, но вопрос лишен смысла.
— Почему же? — голос Фроста был обманчиво кроток.
— Не бывает бессмысленных вопросов, — вмешалась Элен Фишер.
— Действительно? Ну а «Какого твое социальное положение?».
— Дайте ему ответить, — попросил Фрост.
— Я отвечу, — согласился Дженкинс. — Человеческие существа так устроены, что способны воспринимать три пространственных измерения и одно временное. И нам говорить о других измерениях бессмысленно, так как их наличие мы не сможем установить НИКОГДА. Значит, подобные спекуляции — только напрасная трата времени.