Рассказы. Стихотворения

Киплинг Редьярд Джозеф

— Мы обыкновенно орудуем все сообща, — объяснил Малвени.

Тут Ортерис перебил его.

— Вы газеты читаете? — спросил он меня.

— Иногда, — ответил я.

— Мы тоже читаем газеты, и мы задумали совершить невзаправдашний дакайти, э… как это… совращение, что ли?

— Похищение, олух ты этакий, — сказал Малвени.

— Похищение или совращение — не велика разница. Одним словом, мы решили убрать с дороги мистера Бениру, пока четверг не минует, а там ему будет некогда возиться с парадами. Я сказал: «На этом дельце мы несколько рупий наживем».

— Мы устроили военный совет, — продолжал Малвени, — и совещались, пока гуляли вокруг артиллерийских казарм. Я был председателем, Лиройд — министром финансов, а коротыш Ортерис был…

— Проклятым Бисмарком! Ведь я и наладил все представление.

— Этот настырный Бенира сам все за нас проделал, —

сказал Малвени, — а мы… провалиться мне на этом месте, если мы знали, что произойдет через минуту. Он шлялся по базару за покупками, пешком. Уже смеркалось, мы стояли и смотрели, как наш коротышка бегает из лавки в лавку и все старается заставить черномазых малум его бат. Вот он подкатывается к нам — руки полны всякого товара — и говорит с важным видом, выпятив животик: «Братцы, говорит, не видали вы коляски полковника?» — «Коляски? — говорит Лиройд. — Тут никакой коляски нет: только одна икка стоит», — «Это что такое?» — говорит Триг. Лиройд показывает ему икку, что стояла на улице, а он говорит: «Вот это настоящий Восток! Я поеду на икке». Тут я и смекнул, что наш полковой святой выдал нам Трига с руками и ногами. Я побежал за иккой и говорю болвану извозчику: «Эй, черная морда, говорю, вот тут один сахиб желает на икке прокатиться. Он хочет джалди доехать до Падшахова джхила, — а это было мили две оттуда, — чтобы пострелять бекасов… чирия. Вези побыстрей прямо джаханнам ке муафик, малум? И незачем файда баки а сахибу, потому что он все равно не самджхао твою бат. Если он что бою, ты просто чуп и чал. Декха? Первые ад ха мили от поселка поезжай ахиста. Потом чал шайтан ке муафик. И чем дольше ты будешь чу л и чем больше джалди будешь чал, тем больше хуш будет сахиб, и вот тебе рупия». Извозчик смекнул, что тут чем-то пахнет. Оскалил зубы и говорит: «Бахут аччха! Буду гнать во весь дух». Я молил судьбу, чтобы полковникова коляска не приезжала, пока мой милый Бенира милостью божьей не очутился где следует. Ну, коротышка наш кладет свои товары в икку и лезет в нее сам, как жирная морская свинка, и ведь невдомек ему дать нам на чай за нашу услугу, что мы ему до дому добраться помогли. «Поехал на Падшахов джхил», — говорю я товарищам.

Рассказ продолжал Ортерис:

— А тут как раз подвернулся Бхалду, сынишка одного артиллерийского саиса, — в Лондоне из него вышел бы замечательный газетчик, такой он шустрый, ловкач на всякие штуки. Он увидел, как мы сажали мистера Бе-ниру в его коляску, и говорит. «Чего это вы делали с сахибом?» — говорит. Лиройд схватил его за ухо и говорит…

— Я говорю, — сказал Лиройд, — «Слушай, постреленок, этот мошенник хочет, чтобы в четверг — каль — вывезли пушки, а это значит, что тебе придется поработать лишнее. Так ты ситх на тат, возьми лакри и вали что есть духу на Падшахов джхил. Поймай там эту икку и скажи извозчику на своем языке, что пришел его сменить. Сахиб этот не понимает вашей бат, и он немножко с придурью. А ты направь икку в Падшахов джхил — прямо в воду. Оставь там сахиба и беги домой; и вот тебе рупия».

Тут Малвени и Ортерис стали рассказывать, перебивая друг друга, причем начал Малвени. (Вам самим придется по мере сил разобраться в том, кто из них что сказал.)

— Этот Бхалду был смышленый чертенок… «Бахут аччха», говорит, и наутек… да еще подмигнул… А я сказал, что на этом можно деньжонок нажить… А я сказал, что надо поглядеть, чем кончится кампания… А я сказал: «Вали, братцы, на Падшахов джхил!.. Давайте спасать коротышку, а то как бы разбойник Бхалду его не зарезал… Явимся туда, словно спасители в мелодраме, что дают в театре королевы Виктории…». Ну, поперли мы, значит, к джхилу, а тут слышим — сзади дьявольский топот… Видим — трое мальчишек на татах косарей несутся во всю прыть… Провалиться мне, если Бхалду не собрал целое войско дакайтов… Это чтобы получше обделать дельце. Ну, они мчатся, мы мчимся, а сами прямо лопаемся от смеха, и наконец подбегаем к джхилу… А тут слышим вопли отчаяния, печально плывущие в вечернем воздухе…

(Ортерис под влиянием пива пришел в поэтическое настроение. Дуэт возобновился, причем опять начал Малвени.)

— И вот, слышим, дакайт Бхалду орет на извозчика, а один из дьяволят как хлопнет своей лакри по верху ыкки, а Бенира Триг как заревет: «Караул! Режут!» Бхалду хватает вожжи и как сумасшедший гонит прямо в джхил — от извозчика он отделался… А извозчик подходит к нам и говорит: «Этот сахиб, говорит, прямо гхабра — очумел от страха! К какой это дьявольщине вы меня припутали?». — «Ничего, говорим, ты пакра своего пони и ступай за нами. На этого сахиба дакайты напали,

и мы хотим его спасти!». А извозчик говорит: «Дакайты? Какие дакайты? Да это бадмаш Бхалду». — «Какой Бхалду? — говорим. — Это дикий головорез-патан с гор. Их человек восемь на сахиба навалилось. Ты это запомни и получишь еще рупию!» И вот видим — икка в пруд опрокинулась, слышим плеск воды — хлюп-хлюп-хлюп — и голос Бениры Трига, который просит бога простить ему все прегрешения… А Бхалду с приятелями в воде плескаются, словно мальчуганы в Серпентайне.

Тут три мушкетера одновременно принялись за пиво.

— Ну, что же дальше? — спросил я.

— Что дальше? — ответил Малвени, вытирая рот, — Неужто вы позволили бы трем дерзким солдатским ребятишкам ограбить и утопить в джхиле украшение палаты лордов? Мы построились колонной и пошли в наступление на врага. Минут десять нельзя было расслышать своих собственных слов. Тат ржал в лад с Бенирой Тригом и войском Бхалду, палки свистели вокруг икки, Ортерис бил кулаками по ее крытому верху, Лиройд вопил: «Берегитесь ихних ножей!», а я кидался туда-сюда в темноте и обращал в бегство армию патанов. Пресвятая матерь Моисея! Хуже было, чем в боях при Ахмед-Кхеле и Майванде, вместе взятых. Немного погодя Бхалду со своими мальчишками пустился наутек. Видали вы настоящего, живого лорда, когда он старается спрятать свою знатность под коричневой водой в полтора фута глубины? Ни дать ни взять бхишти машк, который трясется к тому же. Пришлось повозиться, пока мы не убедили нашего Бениру, что ему не выпустили кишок; а еще больше было возни с иккой, когда ее на берег вытаскивали. Извозчик вернулся уже после того, как битва кончилась, и клялся, что помогал отражать врагов. Бенире стало худо с перепугу. Мы проводили его до военного городка — тащились, еле ногами двигали, — чтобы страх и холод хорошенько его пробрали. Да и пробрали-таки! Слава нашему полковому святому, до самых костей пробрало лорда Бениру Трита!

Тут Ортерис проговорил медленно и с невероятной гордостью:

— Он говорит, вы мои благородные спасители, говорит. Вы слава британской армии, говорит. И тут расписывает, какая страшная шайка дакайтов на него напала. Их, мол, было человек сорок, и потому они его одолели — вот как дело было; но он не потерял присутствия духа, уж конечно, нет. Он дал возчику пять рупий за благородную помощь и сказал, что нас наградит после того, как поговорит с полковником. Потому что мы, говорит, краса полка.

— А мы трое, — сказал Малвени с ангельской улыбкой, — не раз обращали на себя о-со-бенное внимание нашего Бобса-бахадура. Впрочем, он славный малый, этот Бобе. Дальше, Ортерис, сын мой.

— Тут мы его совсем больного оставили на квартире у полковника, а сами двинули в казармы роты «Б» и сказали, что спасли Бениру от кровавой погибели, значит, вряд ли парад состоится в четверг. Минут через десять приносят три конверта, по одному на каждого из нас. Провалиться мне, если старый хрен не дал нам каждому по пятерке — а на базаре она стоит шестьдесят четыре монеты! Весь четверг Бенира пролежал в госпитале — выздоравливал после своей жестокой схватки с шайкой патанов, — а рота «Б» пила и чокалась повзводно. Так что никакого парада в четверг не было. А полковник услышал про наш доблестный подвиг и говорит: «Я догадываюсь, что ту г какая-то чертовщина, говорит, но не могу вывести вас троих на чистую воду».

— А мое личное мнение, — сказал Малвени, встав из-за стойки и опрокинув стакан вверх дном, — что если б он и знал, так все равно не стал бы выводить нас на чистую воду. Устраивать парады по четвергам — это противно, во-первых, природе, во-вторых, уставу и, в-третьих, воле Теренса Малвени.

— Правильно, сын мой! — сказал Лиройд. — Но слушайте, приятель, зачем это вы вынули записную книжку?

— Пускай его, — сказал Малвени, — ведь через месяц мы напялим мундиры без погон и… домой! Джентльмен хочет нам бессмертную славу обеспечить. Но молчок про все это, пока мы не уедем подальше от моего приятеля Бобса-бахадура.

И я выполнил приказ Малвени.

Дочь полка

Джейн Хардинг, обвенчалась ты

С сержантом в Олдершоте

И с ним моря переплыла

На славном нашем флоте.

(Хор):

Знакома ль вам Джейн Хардинг,

Джейн Хардинг,

Джейн Хардинг, Джейн Хардинг, та, которой мы

Гордимся в нашей роте?

Старая казарменная баллада

— Если джентльмен не умеет танцевать черкесский танец, так нечего ему и соваться, другим мешать.