Рассказы
Шрифт:
— Значит, остается только…
— Каждый волосок на медвежьей шкуре.
«— Летишь вечером в ощущалку, Генри? — спросил помощник Предопределителя. — Я слышал, сегодня в «Альгамбре» первоклассная новая лента. Там любовная сцена есть на медвежьей шкуре, говорят, изумительная. Воспроизведен каждый медвежий волосок. Потрясающие осязательные эффекты» (пер. О. Сороки) [79] , — заверил его Адам.
Остер замешкался. — Никто не запрещает задавать больше трех вопросов, — сказал Адам. — Мы можем заниматься этим весь день, если захочешь.
79
По
«— Летишь вечером в ощущалку, Генри? — спросил помощник Предопределителя. — Я слышал, сегодня в «Альгамбре» первоклассная новая лента. Там любовная сцена есть на медвежьей шкуре, говорят, изумительная. Воспроизведен каждый медвежий волосок. Потрясающие осязательные эффекты» (пер. О. Сороки).
— У тебя много общего с остальными? — спросил Остер.
— С другими серыми выгрузками? Нет. Раньше мы знакомы не были, так что у них нет причин выходить со мной на связь.
Остер удивился. — Я бы решил, что вы все будете действовать заодно. Пытаться улучшить ситуацию на правовом фронте.
— Пожалуй, так и следовало бы поступить. Но даже если в мире существует тайная группа бессмертных, пытающихся вернуть себе гражданские права, меня в их внутренний круг еще не пригласили.
Адам ждал, пока Остер задумчиво размешивал свой кофе. — Думаю, на этом все, — решил он.
— Ладно. Слушай, извини, что я повел себя грубо на похоронах, — сказал Адам. — Я старался не привлекать к себе внимание; меня беспокоило, как на это могут отреагировать люди.
— Не бери в голову.
— Так ты знал меня в Нью-Йорке? — Адам не собирался говорить в третьем лице; от этого разговор бы стал выглядеть чересчур нелепо. И раз уж он пришел сюда с претензией на эти воспоминания, как на свои собственные, дистанцироваться от них ему хотелось меньше всего.
— Да.
— Мы вели какие-то дела или были друзьями? — Ему удалось выяснить лишь, что Остер написал сценарии для пары независимых фильмов. Не было никаких записей, свидетельствующих о том, что они вдвоем работали над одним проектом; официально их число Бэйкона [80] равнялось трем, так что к Остеру Адам имел отношение не больше, чем к Анджелине Джоли.
80
Число, показывающее связь данного актера с Кевином Бэйконом, аналог числа Эрдёша в киноиндустрии. Правила расчета таковы: для самого Кевина Бэйкона оно равно нулю, для актеров, снимавшихся с ним в одном фильме — единице, для актеров, снимавшихся в одном фильме хотя бы с одним обладателем числа 1 — двум, и так далее.
— И то, и другое, я надеюсь. — Немного подумав, Остер с раздражением отрекся от сказанного. — Нет, мы были друзьями. Прости, сложно удержаться от негодования, когда о тебе забывают — пусть даже и ненамеренно.
Адам пытался оценить, насколько глубоко его задело это оскорбление. — Мы были влюблены?
Остер чуть не захлебнулся своим кофе. — Боже мой, нет конечно! Я всегда был натуралом, а когда мы познакомились, ты уже встречался с Карлосом. — Он неожиданно нахмурился. — Ты ведь ему не изменял, а? — В его голосе звучало, скорее, недоверие, чем укоризна.
— Нет, насколько мне известно. — По пути в Гардину Адама мучил вопрос, мог ли старик попытаться заретушировать одну из своих измен. Такой поступок стал бы довольно необычной формой самовлюбленности, лицемерия или какого-нибудь другого прегрешения, для которого еще не придумали название, но даже его простить было бы проще, чем намеренную попытку навредить своему преемнику.
— Мы познакомились в районе две тысячи десятого, — продолжал Остер. — Когда я в первый раз обратился к тебе насчет экранизации «Скорбных земель».
— Ясно.
— Ты
— Мой второй роман, — ответил Адам. — Какое-то мгновение он не мог вспомнить ничего другого, но затем добавил, — Страну охватывает эпидемия самоубийств, которые, на первый взгляд, никак не связаны друг с другом и поражают людей вне зависимости от их демографических особенностей.
— Звучит, как версия, вышедшая из-под пера какого-нибудь критика, — поддразнивая его, заметил Остер. — Шесть лет я пытался добиться результата, периодически отвлекаясь на другие дела.
Адам порылся в своих воспоминаниях, пытаясь отыскать хоть какой-то намек на эти события, которые вполне могли уйти на глубину за давностью лет, но ничего не обнаружил. — Так мне стоит тебя поблагодарить или, наоборот, извиниться? Задал я тебе жару со сценарием?
— Отнюдь. Время от времени я показывал тебе свои черновики, и если у тебя появлялось твердое мнение, ты всегда давал мне знать, но никогда не переходил черту.
— У самой книги дела шли хуже, — вспомнил Адам.
Остер не стал спорить. — Даже издатели перестали использовать фразу «затяжной культовый хит», хотя студия бы наверняка упомянула об этом в пресс-релизе, если бы экранизация увидела свет.
Адам задумался. — А помимо этого что-то происходило? — В то десятилетие старик почти ничего не опубликовал; лишь несколько мелочей в журналах. Продажи его книги сошли на нет, и он брался за всякую странную работу, чтобы свести концы с концами. Но тогда, по крайней мере, у него еще оставались бесценные возможности вроде услуг парковщика. — Мы часто общались? Я что-нибудь тебе рассказывал?
Остер изучил его внимательным взглядом. — Ты ведь пришел не для того, чтобы загладить вину после разговора на похоронах, да? Ты потерял нечто, что, на твой взгляд, может оказаться важным, и теперь решил разыграть Дэшилла Хэммета [81] по отношению к самому себе.
81
Американский писатель и критик, заложивший, в частности, основы жанров «крутого детектива» и нуара.
— Так и есть, — признался Адам.
Остер пожал плечами. — Ладно, почему бы и нет? В «Сердце ангела» [82] сработало на ура. — Он ненадолго задумался. — Когда мы не обсуждали «Скорбные земли», ты говорил либо о проблемах с деньгами, либо о Карлосе.
— А что конкретно о Карлосе?
— О его проблемах с деньгами.
Адам рассмеялся. — Извини. Собеседник из меня, похоже, был херовый.
— Кажется, Карлос работал на трех или четырех работах, с минимальной зарплатой, а ты работал на двух и оставлял несколько часов в неделю, чтобы писать. Я помню, как ты продал один рассказ журналу «Нью-йоркер», но празднование прошло без особого энтузиазма, поскольку весь гонорар моментально ушел на оплату долгов.
82
Американский фильм ужасов (1987) в жанре неонуар.
— Долгов? — Адам не помнил, что дела шли настолько плохо. — Я пытался одолжить у тебя денег?
— Ты бы не сделал такую глупость, потому что знал, что у меня с деньгами было немногим лучше. Когда мы уже собирались бросить это дело, я получил на развитие двадцать штук — предполагалось, что за год я должен слепить из «Скорбных земель» нечто, на что могли бы раскошелиться Сандэнс или AMC [83] — и поверь мне, все эти деньги ушли на съем жилья и продукты.
83
AMC и Sundance TV — платные телеканалы, принадлежащие американской развлекательной корпорации AMC Networks.