Рассказы
Шрифт:
Федор Иванович пошел к дрожкам, что ожидали его у лесной полосы. Тося посмотрела ему вслед. Шел он спокойной, чуть развалистой походкой, немного сутуловатый. И Тосе представилось, что вот так же он скоро уйдет совсем, навсегда. Она знала, что райком партии рекомендует Федора Ивановича председателем самого отсталого в районе колхоза, знала, что он дал согласие. Но до этой минуты ни разу не подумала, что скоро она уже не будет встречаться с ним ежедневно, что останется одна, и на ее плечи ляжет вся агротехника колхоза. И вдруг ей стало до слез жаль расставаться
Солнце перевалило за «полдник». Это — около пяти часов дня, когда полевые люди едят третий раз, между обедом и ужином. До конца работы оставалось еще четыре-пять часов.
На кориандре Тося уже не застала трактора — рыхление было окончено. Она прошла по полю, посмотрела: не придерешься. По урчанию трактора догадалась, что культиватор заехал на подсолнечник. Она вскоре была там.
Трактор — с культиватором сделал всего лишь второй ход, и был от Тоси метров за триста, продвигаясь в ее сторону. Тося пошла по первому ходу навстречу трактору, присматриваясь к подсолнечнику. Все чаще попадались поломанные стебли. Тося осмотрела междурядья. Там, где еще не проходил культиватор, сорняков не было, почва — рыхлая: никакой надобности в рыхлении не было.
Степа подъехал на тракторе, но не остановился, а помахал фуражкой и крикнул:
— Агроному от тракториста — пламенный!
Тося пошла за культиватором. Подсолнечник был уже чуть выше переднего бруса культиватора. Стебли шуршали, застревая, наклонялись. Изредка потрескивали ломающиеся будылья. «Послушает ли он меня?» — беспокоилась Тося.
На краю плантации Степа начал разворот для нового заезда. Но Тося сделала знак рукой — остановить трактор. Степа остановил, но мотора не заглушил, а спрыгнул и выпалил:
— Ожидаю указаний по вопросу качества.
— Глуши трактор, — спокойно сказала Тося. Но спокойной она была только внешне.
— Извиняюсь: по какой такой причине?
— Подсолнечник скоро зацветать будет, а ты ломать заехал.
— А кто план будет выполнять на «У-2»?
Тося ничего не ответила. Она смотрела в сторону, давая понять, что разговор окончен. Степа в долгу не остался — он тоже посмотрел в сторону и запел:
Сильва, ты меня не любишь, Сильва, ты меня погубишь…Степа, конечно, не подозревал, что Тося знает историю с «Сильвой». Мнение свое он выражал арией, но, собственно, для самого себя: знаем, дескать, таких! Так с этой арией он и влез на сиденье трактора, чтобы продолжать работу. Но вдруг у него расширились от удивления глаза: голова Тоси оказалась над пробкой радиатора! Она стояла перед трактором и смотрела на Степу. Но как смотрела! Брови сошлись, губы сжались так плотно, что ямочки на щеках стали глубокими и четкими.
Степа толкнул рычажок дроссельной заслонки, сбавил газ до отказа и заглушил трактор. Стало тихо. Но Тося все смотрела на Степу не отрываясь.
— Долго так будем? — спросил он, растерявшись, но все еще усмехаясь.
— Тебе не стыдно? — тихо спросила она. — Какая это я «Сильва»?
Степа молчал. Он повертел головой, будто почесал шею о воротник комбинезона.
— Ради плана культивируешь, для сводки? — спросила Тося и вдруг почти выкрикнула: — Ты и есть «Сильва»!
Степа прирос к сиденью. Хотел было сказать «долго так будем?», да язык не повернулся. Он искренне желал провалиться сквозь землю вместе с трактором, но и этой возможности не было. Оставалось одно — ждать, когда она заговорит. И, правда, вскоре она заговорила:
— Что стоишь, как истукан? Ехал бы к будке. Завтра на силосорезке работать.
— Понимаете, Тося. Ой, простите! Вас как зовут? — виновато спросил он.
— Ну правильно: Тося.
— Да нет, по отчеству как?
— А на что? Адреса мне не писать.
— Понимаете, товарищ агроном…
— Ну вот, теперь «товарищ».
— А что, можно и «товарищ»: мы ровесники.
— А откуда вы знаете? — перешла она на вы.
— А вот и знаю: двадцать три.
— И вам?
— И мне. Чудеса, мои мамушки! — повеселел Степа. — Понимаете, Тося, в чем дело. Все тракторные бригады оказываются в дурацком положении: на «У-2» дают план в гектарах мягкой пахоты больше, чем на мощный дизельный. Ведь как планируют, Тося! В одно и тоже время этому тракторенку дают и прополку, и силос, и сортирование на «ВИМ-2». Там сделаешь — тут опоздаешь. А план требуют. Директор говорит — «шкуру долой», если плана не выполнит бригада. Директор тоже вроде бы не виноват: ему сверху план дают на «У-2». — Степа спланировал ладонью сверху вниз, показывая, откуда, как и с какими колебаниями идет план на его «тракторенка». — Они, эти планировщики, обманывают государство, а мы… вот видите… обманываем планировщиков.
— Никого обманывать не надо. От этого урожая не прибавится, — примирительно сказала Тося.
— Все! — сказал Степа и стукнул ладонью по баку.
— Не поедете больше в подсолнух?
— Раз указание от агронома есть, значит — все!
— До свиданья! — Тося кивнула, повернулась и пошла в деревню.
Степа сидел на тракторе и смотрел ей вслед. Потом он снял фуражку, вонзил пятерню в растрепанные волосы и, продолжая следить за Тосей, сказал:
— Эта «даст жизни»!
Тося шла напрямик, без дороги. Так позволительно ходить по посевам только агрономам.
У крутого яра
Рассвело. В поле тихо-тихо, ни звука. Кругом ни души. Сеня Трошин сидит на корточках в молодом овсе и пристально смотрит на большую каплю росы. Русые, почти белые волосы с завитушками над висками ничем не прикрыты. Сеня отводит голову то в одну сторону, то в другую, наклоняясь и прищурив глаз. Нет-нет да появится у него на лице улыбка. В руке он зажал фуражку — в ней что-то зашевелилось. Сеня приоткрыл фуражку и погладил крохотного зайчонка с гладким и нежным пушком.