Рассказы
Шрифт:
Она достала из-под накидки зажженный фонарик, - до сих пор священник даже и не замечал, что он у нее есть. Теперь при свете фонарика стало видно, что они находятся возле лестницы, ведущей на хоры, а под лестницей свалена всякая рухлядь, главным образом поломанные церковные скамьи, куски стенной панели, а также старые доски из церковного пола.
– Оттащите, пожалуйста, часть этих досок в сторону, - сказала Лиззи, подняв фонарик над головой, чтобы мистеру Стокдэйлу было лучше видно.
– Или посветите мне, а я оттащу.
–
– Вы знаете, что это такое?
– спросила она, видя, что он молчит.
– Бочонки, - простодушно ответил он.
Он всю жизнь прожил вдали от побережья, был сыном почтенных родителей и рос, имея перед собой одну-единственную цель - стать священником. Вот почему зрелище бочонков не подсказало ему ничего другого, кроме того, что это обыкновенные бочонки.
– Да, мистер Стокдэйл, вы не ошиблись, это бочонки, - подтвердила Лиззи тоже с видимым простодушием, однако в голосе ее как будто прозвучала ироническая нотка.
Стокдэйл взглянул на миссис Ньюбери - в нем внезапно зародилось подозрение.
– Уж не контрабандное ли в них вино?
– спросил он.
– Вот именно. В бочонках коньяк. Как-то в темную ночку они случайно заплыли к нам из Франции.
В ту пору жители Незер-Мойнтона и его окрестностей только усмехались, если при них заходила речь о незаконности того вида торговли, которая в прочих местах именуется контрабандой, и маленькие эти бочонки были так же хорошо знакомы здесь каждому, как репа в его огороде. Поэтому младенческое неведение Стокдэйла и встревоженный его взгляд, когда он догадался о преступной тайне, сперва показались Лиззи смешными, но затем она подумала, что это весьма некстати и может повредить положительному впечатлению, какое ей хотелось произвести на молодого священника.
– Да, кое-кто здесь занимается контрабандой, - сказала она мягким, извиняющимся тоном.
– И дело передается от отца к сыну и от сына к внуку, и никто не видит в том ничего дурного. Ну, как, поможете вы мне выкатить бочонок из-под лестницы?
– Зачем?
– спросил священник.
– Чтобы отлить из него немного и подлечить вашу простуду. Коньяк уж такой-то крепкий, любую простуду им выгонишь. Нет, мистер Стокдэйл, на этот счет не тревожьтесь, я имею право брать, сколько мне понадобится, владелец бочонков мне позволил. Мне надо бы всегда держать дома немного коньяка, тогда не пришлось бы сейчас возиться. Но сама я его не пью, поэтому и забываю отлить да принести домой.
– Контрабандисты, вероятно, для того разрешают вам пользоваться вином, чтобы вы не донесли, где они его прячут?
– Н-нет, не совсем так. Но я в любое время могу взять, сколько мне нужно. Так что вы не стесняйтесь.
– Ну, раз у вас есть разрешение, я немного возьму, только чтоб угодить вам, - пробормотал священник, и, хотя ему была не очень по душе собственная его роль в этой затее, он выкатил один из бочонков на середину пола.
– Как же достать вино? Наверное, нужно взять бурав, и...
– Нет, - сказала его прелестная соучастница. Она подняла руку. Стокдэйл увидел, что Лиззи держит молоток и сапожное шило.
– Буравить нельзя, а то в коньяк попадут опилки. Тот, кто купит, сразу догадается, что от бочонка отливали. А если проткнуть шилом, опилок не будет, а дырка потом сама затянется. Сдвиньте-ка обруч повыше.
Стокдэйл взял молоток и сбил обруч кверху.
– Теперь проткните шилом там, где бочонок был прикрыт обручем.
– Так вино не потечет, - сказал он.
– Еще как потечет! Зажмите бочонок между колен и руками давите на донца. А я подставлю чашку.
Бочонок, очевидно, был сколочен из тонких досок, и как только Стокдэйл сжал его с концов, из отверстия брызнула струйка. Когда чашка наполнилась, Стокдэйл перестал нажимать на донца, и струйка остановилась.
– Теперь дольем бочонок водой, - сказала Лиззи.
– Не то, стоит его шевельнуть, он закудахчет, как стая кур, и все сразу смекнут, что он не полон.
– Но ведь вы берете с разрешения?
– Да, конечно, с разрешения контрабандистов, но покупатели-то не должны знать, что контрабандисты расщедрились для меня за их счет!
– Понимаю, - сказал Стокдэйл неуверенно.
– Но, право, я очень сомневаюсь, честно ли все это.
Выполняя ее указания, Стокдэйл держал бочонок отверстием кверху и время от времени то сдавливал, то отпускал донца, а Лиззи набирала в рот из бутылки воды и, приложив свои хорошенькие губки к отверстию, выпускала ее в бочонок - вода всасывалась внутрь бочонка всякий раз, как Стокдэйл переставал сжимать донца. Когда бочонок вновь наполнился, Стокдэйл заткнул отверстие, насадил обруч на прежнее место и, откатив бочонок в угол, завалил его досками и прочим хламом.
– А контрабандисты не опасаются, что вы можете их выдать?
– спросил Стокдэйл, когда они с Лиззи, возвращаясь, проходили по кладбищу.
– О нет, этого им бояться нечего. Я их никогда не подведу.
– Они поставили вас в очень затруднительное положение, - продолжал Стокдэйл настойчиво.
– Вы как честная женщина не можете не испытывать иногда нравственной потребности сообщить обо всем куда следует. Да, миссис Ньюбери, да, - это ваш прямой долг.
– Никогда, признаться, не почитала это своим долгом, и, кроме того, мой первый муж...