Рассказы

Крапивин Владислав Петрович

– А она нечаянно тебе уши надрала, - обрадованно добавил Стасик.

– Нет, не успела. Только я от нее по парникам убегал, по стеклам...

– Понятно, почему она кричит, - задумчиво сказала Вика.

– Я там все ноги изрезал, - огрызнулся Джонни.

– Теперь к ней не сунешься, - сказал Борька.

Сережка молчал. Он обдумывал. И все тоже замолчали, вопросительно глядя на командира.

– А может, попробуем?
– спросил Сережка.
– Трудно, конечно... А вдруг перевоспитаем бабку? Все-таки польза для человечества.

Решили попробовать.

На разведку пошли Стасик и Борька.

Бабка Наташа жила в угловом домике. Домишко был старый, осевший в землю одним углом. Словно кто-то сверху стукнул его кулаком по краю. Калитка тоже была старая. Она оказалась запертой, но Борька просунул в щель руку и отодвинул засов.

По двору ходили Куры и петух Гарька (полное имя Маргарин). Из фанерного ящика выкатился толстопузый Родька, тявкнул и помчался к разведчикам, виляя хвостиком, похожим на указательный палец. В углу двора из ветхого сарайчика появилась бабка Наташа.

Бабка была еще крепкая. Высокая, худая и сутулая. Она колюче глянула на ребят из-под клочкастых бровей, и Стасик торопливо посмотрел назад: открыта ли калитка.

– Здрасте...
– сказал Борька.

– Нету макулатуры!
– заговорила бабка голосом, неожиданно чистым и громким.
– И железа нету! Ничего нету!

– И не надо, - поспешно сказал Борька.
– Мы к вам, бабушка, по другому делу.

– И никаких делов нету! Хулиганство одно, - неприступно отвечала бабка Наташа, зачем-то подбирая с земли хворостину, похожую на гигантский крысиный хвост.

Стасик жалобно сказал:

– Никакого хулиганства. Мы совсем наоборот...

– Ну и шагайте отседова, раз наоборот. И нечего собаку со двора сманивать! Брысь!
– Она подняла хворостину, и Родька пушечным ядром влетел в ящик. Стасик и Борька зажмурились, но остались на месте.

– Непонятно вы говорите, - начал Борька, приоткрывая один глаз.
– При чем тут хулиганство? Разве можно считать хулиганами всех людей?

– Я про людей и не говорю, - ворчливо ответила бабка.
– А вас еще сколько надо палкой учить, пока людями станете.

– Не все же палкой. Можно и по-хорошему, - ввернул Стасик.

– С вами-то?

– С нами, - твердо сказал Борька.
– Мы к вам по хорошему делу пришли. Починить что-нибудь, если надо, помочь где-нибудь. У нас пионерское звено для этого создано. Шефская работа.

– И чего это мне помогать...
– неуверенно сказала бабка.

– Мало ли чего!
– перешел в наступление Борька.
– Забор починить или крыльцо... Или вон дверь на сарае! Ну, что за дверь!

– Чихнешь - и отпадет, - сказал Стасик.

Дверь и правда была никудышная. Три кое-как сбитых доски висели на одной петле.

– Мы бы вам такую дверь отгрохали, - мечтательно сказал Стасик.

– "Отгрохали", - опасливо повторила бабка.
– Еще стянете чего-нибудь из сарая-то.

Братья Дорины оскорбленно вскинули головы.

– Во-первых, - сказал Борька, - мы не жулики...

– Во-вторых, - сказал Стасик, - было бы что тянуть! Золото, что ли, там спрятано?

– Там у меня коза, - с достоинством ответила бабка Наташа.

Борька вздохнул и устало спросил:

– Бабушка! Ну подумайте, зачем нам коза? В велосипед запрягать?

Бабка смотрела то на ребят, то на дверь. Дорины с обиженным видом ждали. Родька опять вылез из ящика и тявкал на Маргарина.

– А... почем возьмете-то?
– поинтересовалась бабка Наташа.

– Да что вы, бабушка!
– хором сказали братья.

Дверь делали у себя во дворе. Доски для нее собрали старые, разные, но Борька прошелся по ним фуганком, опилил концы, и они заблестели - одна к одной. Потом их сбили двумя поперечными брусьями. Стасик притащил из своих запасов две тяжелые дверные петли и щеколду. Сережка у себя в чулане оторвал от старого сундука узорную медную ручку. Вика отыскала полбанки оранжевой краски, которой покрывают деревянные полы. Краска осталась от ремонта дома.

Один Джонни бездельничал. В начале работы он треснул молотком по пальцу, и его отправили "на отдых". Сказали, что, во-первых, он именинник, во-вторых, испачкает свою форму, а в-третьих, кто его знает: может быть, в другой раз он стукнет не по своему пальцу, а по чужому. Джонни сидел на Викином крыльце и канючил, что хочет работать.

Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе основную роль. "Хватит заджимать человека, - сказал он.
– Тогда не дали работать и сейчас не пускаете?" И его пустили... Но это было после. А пока друзья возились с дверью.

Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти. Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.

– Голубчики, - повторяла она.
– Работнички! Я вам конфеточек...
– И она заспешила к дому.

– А ну, пошли, ребята, - распорядился Сережка.
– А то еще правда начнет конфетки совать.

Они побежали на улицу.

Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.

– Идите!
– откликнулся он.
– Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок порвался...

Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался и давал советы. Сережка зачем-то старался укусить свою ладонь.

– У-ик-то-о-ориа-а!
– доносилось изредка из дома.
– Почему ты не идешь обедать? Я напишу папе и маме!

– Ах, как у меня болит голова, - деревянным голосом сказала Вика.