Рассказы
Шрифт:
Мистер Варнер три раза моргнул, прежде чем вновь обрел дар речи.
— Бороться с тобой! — в конце концов воскликнул он так, словно ему сообщили, что он призван служить в германскую армию.
— Да. Именно об этом я и хотела поговорить с тобой. Мой дорогой Тимми, ты представляешь сторону города в «Ходатайстве об отчуждении».
— Сторону города! Я! Что… почему… — Он был совершенно выбит из колеи.
— Именно. Город и ты. В деле по «Ходатайству об отчуждении» ты выступаешь на стороне города Грантона.
Мистер Варнер заморгал со скоростью не меньше пятидесяти раз
— Моя дорогая Лора… — выдавил он (поверьте, наш герой осмеливался называть жену по имени лишь в минуты крайнего возбуждения). — Моя дорогая Лора, я понятия не имею, о чем нужно говорить на судебном заседании…
Тут миссис Варнер пустилась в объяснения.
— Все очень просто, — заявила она. — Дело в том, что говорить вообще ничего не надо. Как ты знаешь, я представляю сторону железнодорожной компании. Так что мы будем оппонентами. Это моя собственная идея.
— Но зачем? — Он все еще был в полнейшем замешательстве.
— Глупый! Ты что, не понимаешь, что это может положить конец всем абсурдным слухам, которые распускает обо мне старый Хамлин?
— О! — внезапно прозрел мистер Варнер.
— Он больше не сможет болтать о том, что все дела за меня ведешь ты, если мы выступим друг против друга, — продолжала его многомудрая супруга. — Это великолепно сработает. Единственная трудность в том, чтобы защиту интересов города поручили вести именно тебе. Но ты должен с этим справиться. Мэр Слоссон ведь все еще твой хороший друг, так?
Мистер Варнер кивнул.
— Тогда и здесь трудностей не возникнет. К тому же они знают: ни у одного человека в мире нет ни малейшего шанса выиграть это дело, так что им все равно, кто его будет вести. Если понадобится, ты можешь предложить свои услуги, не требуя гонорара. Было бы не плохо, если бы ты встретился с мэром утром.
— Но…
— Что?
— Будет ли это корректно в профессиональном плане?
— Корректно? Что?
— Нам с тобой выступать в роли оппонентов.
— Ради бога! Почему нет?
— Не знаю… Я думаю, вдруг… Нет, все будет хорошо. — С минуту он помедлил, а потом робко добавил: — На самом деле, ты знаешь, мне не очень нравится браться за безнадежные дела.
— Знаю. Я об этом думала. Но ведь никто и не ожидает от тебя победы. Все прекрасно знают, что выиграть это дело ты не сможешь.
— Верно. — Мистер Варнер подошел к окну и остановился, глядя в ночь. Так он простоял секунд десять, потом вернулся к креслу и сел — не на подлокотник, а на сиденье. Взглянув на жену, он обнаружил, что она испытующе смотрит на него; он не мог отвести взгляд от ее свежей бархатистой кожи, красиво очерченных губ и густой массы каштановых волос. Потом внезапно потупился, заморгал и вздохнул.
— Я встречусь с мэром Слоссоном утром, — сказал он.
Лора вскочила с дивана, подбежала к креслу и обвила руками шею мужа.
— Ты прелесть, Тимми! — воскликнула она.
Когда десять минут спустя он вошел в свою комнату, его лицо пылало от воспоминания о поцелуе.
На следующее утро в десять часов Тимоти Д. Варнер позвонил Слоссону и тотчас же получил приглашение к нему в кабинет.
Мистер Слоссон, тридцатитрехлетний атлетически сложенный мужчина с квадратной челюстью был заброшен в мэрию волной либеральных чувств, которые обуревали город во время последних выборов. Он начинал карьеру простым служащим на фабрике, постепенно вырос до статуса управляющего и пробыл на этом посту пять лет, а потом вложил в дело собственный капитал, взятый взаймы у Тимоти Д. Варнера. Слоссон уже вернул деньги, но считал, что он все еще в долгу.
— Вы сильно заняты? — осведомился мистер Варнер. — В приемной так много народу. Наверное, мне нужно было подождать…
— Большинство из них попрошайки, — отмахнулся мэр. — Я никогда не бываю слишком занят для вас, мистер Варнер. Слава богу, я еще не научился забывать друзей, в отличие от многих моих коллег, облеченных властью. Как ваши дела?
Мистер Варнер довольно неубедительно пробормотал, что все в порядке. А потом, словно стараясь поскорее отделаться от неприятной миссии, безо всяких предисловий заявил:
— Джим, я хочу представлять сторону города в «Ходатайстве об отчуждении».
Мэр удивленно присвистнул, но, прежде чем успел промолвить хоть слово, его визитер продолжил:
— Знаю, что у вас много вопросов по этому поводу, но я должен держать язык за зубами. Единственное, что могу сказать вам, — у меня есть на это личные причины. Я прошу вас сделать мне одолжение. Ведь в этом деле у вас нет личной заинтересованности, это все знают, так что ваша репутация вне опасности.
После недолгих раздумий мэр усмехнулся.
— А не миссис ли Варнер будет представлять в суде сторону Нельсона? — полюбопытствовал он.
Ответ был прям и прост:
— Да-
Тогда… будет ли это корректно с точки зрения профессиональной этики?
— Думаю, вполне. Знаете, мы ведь не партнеры.
Снова последовала пауза, в течение которой мэр задумчиво разглядывал пресс-папье, лежавшее на столе.
— Не вижу причин препятствовать вам, — наконец заявил он. — Грэй, адвокат города, назначит вас своим временным заместителем и передаст необходимые полномочия. Он будет рад избавиться от ответственности, поскольку — я должен это с сожалением признать — правы те, кто говорит, что у нас нет ни малейшей надежды на победу. Это очень печально. Ведь люди имеют право на эти деньги, и они должны получить их.
Я знаю, поговаривают, что мы стараемся сколотить некий политический капитал. Может, так оно и есть, но закон в любом случае надо уважать.
— Так мне все же стоит увидеться с Грэем?
— Конечно. Подождите минутку. — Мэр взглянул на часы. — Он вот-вот должен появиться.
Все это привело к тому, что в два часа пополудни мистер Варнер вошел в свой офис на Мэйн-стрит с огромной пачкой документов под мышкой и с чрезвычайно обеспокоенным выражением лица. Бумаги он получил от адвоката города Грэя, который был счастлив избавиться от них, а обеспокоенное выражение лица было вызвано осознанием того, что в ближайшем будущем ему придется провести довольно много не слишком приятных часов за изучением этих самых документов.