Рассказы
Шрифт:
Гай соскочил на землю.
В потемневшую реку скатывались камушки; о возможности обвала говорено-переговорено, но укреплять стену – безумно дорого, да и зачем, не так часто тут проезжают… Ну, пару грузовиков в день, ну, мальчишка на фургоне с нутриями…
Гай поежился, воочию увидев, как кусок дороги под колесами оползает в реку, как вода выдавливает стекла… собственно, ему и выплывать было бы незачем. Потому что если за одну нутрию он еще в состоянии заплатить, то за десять, да еще с машиной…
Впрочем,
Крысолов сидел в кабине. Молчал, смотрел, обнажая в улыбке великолепные белые зубы.
Вот так. Вот так одно обещание, данное в надежде на легкий исход, оборачивается… совершенно другим обещанием. Думать надо было раньше, теперь плачь-не плачь…
Да черт с ней, с нутрией поганой!.. Да жила бы под мостом, заплатил бы Гай, не облез бы…
Он что обещал-то?! СЕГОДНЯ доставить пассажира В ЛУР? А как он доберется, если дорога закрыта? Через ПУСТОЙ ПОСЕЛОК?!
Хлынул ливень.
Ливень долго ждал этого момента и теперь едва не захлебывался от злорадства; рубашка вымокла сразу и противно прилипла к телу, вода текла по волосам и заливалась за шиворот, бесновался ветер, ноги разъезжались в рыжей грязи, капли лупили по щекам, скрывая от посторонних глаз постыдные, злые слезы.
– Зачем? – спросил он у Крысолова. – Что я вам сделал? И зачем так сложно – не проще сразу шею свернуть?!
Губы Крысолова дрогнули, Гай скорее увидел, чем услышал – «Садись в машину».
И не сдвинулся с места – стоял, чувствуя, как сбегают по спине холодные ручейки дождя.
– Садись в машину, – повторил Крысолов, и Гай понял, что не ослушается. Кишка тонка – противиться ТАКИМ приказам.
Он медленно взобрался в кабину, на свое место; вода лилась по стеклам, закрывая мир, а Гаю и не хотелось на него смотреть – он скорчился, обняв мокрые плечи мокрыми руками.
– Ну-ка, посмотри на меня, – негромко велел Крысолов.
Гай согнулся сильнее.
– Посмотри на меня.
Гай повернул голову – с трудом, как шайбу на заржавевшей резьбе. И уставился на футляр с флейтой.
– В глаза.
Над машиной ударил гром – кажется, над самой крышей. Крысолов взял Гая за подбородок:
– Посмотри мне в глаза.
Гай рванулся, высвободился и отчаянно, с куражом самоубийцы глянул прямо в узкие, зеленые, бьющие взглядом прорези.
Ничего не случилось.
По крыше кабины молотил дождь, казалось, прошло пару лет, прежде чем Крысолов сам, первый отвел взгляд, и тогда Гай обессиленно откинулся на спинку кресла, и зажмурился, понемногу расслабляясь.
– А теперь послушай меня, – тихо начал флейтист. – Я не истребляю студентов и не охочусь на сезонных водителей. И вряд ли силы земли и неба объединились, чтобы восстать против прибытия в Лур десятка нутрий… Никто не собирается сживать тебя со свету. Раньше, чем ты это поймешь, нет смысла разговаривать.
Крысолов выжидательно замолчал; Гаю было холодно, мокрая одежда липла к телу, кураж прошел, оставив после себя озноб и обморочную слабость.
Флейтист вздохнул. Открыл сумку, вытащил плоскую металлическую флягу и доверху наполнил граненый колпачок:
– Выпей.
– Не хочу.
– Не будь дурачком… Это не яд. Выпей.
Гай принял колпачок, едва не расплескав густую темную жидкость; обреченно опрокинул напиток в рот, захлебнулся и закашлялся. На этом неприятности, по счастью, закончились – по телу стремительно разлилась волна спокойного тепла, горячо вспыхнули уши и моментально высохла рубашка.
– Паниковать будешь? – серьезно осведомился Крысолов.
– Нет, – отозвался Гай, не очень, правда, уверено.
Ветровое стекло, омываемое потоками дождя, совершенно перестало быть прозрачным. Щетки-очистители и не думали бороться – замерли, безвольные, будто мокрые усы недавно издохшего жука.
Зачем я ему, думал Гай под непрерывный грохот грома. Именно я. Вроде как муравья взяли на ладошку, их сотни тысяч, в муравейнике, но попался именно этот, вот повезло… А может, побалуется – и отпустит?..
Крысолов смотрел, и совершенно ясно было, что ни одна Гаева мысль не умеет от него укрыться, Гай сидит перед ним совершенно понятный, как деревенский дурачок, как открытый букварь; ответом на косой насупленный взгляд снова была улыбка – ряд великолепных, первозданно блистающих зубов.
– Смешно? – спросил Гай глухо. – Вы серьезным вообще не бываете?
– Бываю, – добродушно отозвался Крысолов. – Но это зрелище не из приятных.
Гроза выдыхалась.
Гром не стрелял больше, как пушка, гром устало ворчал из-за реки, которая, наоборот, раззадорилась, раздулась и вообразила себя могучим потоком. Ливень сделался дождиком, дорога превратилась в сплошное желтое месиво.
– Что теперь? – поинтересовался Гай угрюмо.
– Теперь… – Крысолов рассеянно почесывал бровь. – теперь… Ты сумеешь здесь развернуться?..
Дождь прекратился вовсе.
Машина то и дело пробуксовывала, Гай с ужасом думал о заглохших моторах и увязших колесах – что тогда, во исполнение обещания, на плечах его тащить?!
– Послушай, парень… Так называемый «актуальный фольклор» – ты действительно думаешь заняться всерьез? Или просто случайно – старуха сболтнула, воображение заработало… А?
Гай вздохнул.
– Я вот к чему все это веду – история есть одна, как раз о здешних местах история, очень любопытная – и ты ее не знаешь. На что спорим, что не знаешь?..