Рассказы
Шрифт:
– Что с вами, Меценат? Вы как будто чем-то поражены? Может, мне не следовало этого говорить?
– Нет, ничего, ничего, – замахал трепещущей рукой Меценат. – Это я просто, кажется, выпил вина больше, чем полагается… Подождите!
Он отошел к окну, поднял локти, оперся о подоконник и долго и внимательно разглядывал пылинки, осевшие на стекле.
Мысли у него были разорванные, растрепанные, как облака после бури…
«Вот эта дождевая засохшая клякса чрезвычайно напоминает очертание Африки, – подумал Меценат. – Да… Африка! Туда мы не доехали… Поленилась Принцесса. А будь мы в Египте – ничего бы этого и не случилось… Восемь лет!.. И как легко их составить, эти восемь: след от двух пустых осушенных винных стаканов рядышком – вот тебе и восьмерка. Гм… Ленивая одалиска… Пожалуй, что и не ленивая. И одалиска не ленивая, и леопард – не леопард».
– Я с ним и в цирк, и в кинематограф, как порядочная, а потом его товарищ, знаешь, брюнетик такой, Вася, говорит: «Да какой он студент Лесного института?! На дровяном складе служит. Доски записывает вовсе». – «Что вы ко мне со своими досками лезете», – говорю я, а сама плачу, плачу, как дура, верное слово, плачу, – доносилась из-за стены монотонная, печальная повесть Лели.
Меценат вдруг оторвался от окна и обратил совершенно спокойное лицо к Куколке:
– Ф-фу! Прошло. Ну, теперь рассказывайте, севильский обольститель, как же это все случилось?
– Да вот – в самых кратких словах, потому что вас там дамы ждут, неловко оставлять их скучать! На другой день после знакомства заехал я к ней просто из вежливости, думал, не застану дома, оставлю карточку. Вдруг говорят: «Вас просят». Ну, выпили мы чаю, посидели… то есть сидел я, она лежала… Поговорили. Ухожу я, она говорит: приезжайте еще на днях, привозите стихи, почитайте. Я думал, она стихами заинтересовалась! Приехал вторично, стал ей читать, а она, представьте, заснула, кажется! Очень странная дама. Потом, когда я кончил, очнулась и говорит: «Что вы там сидите, сядьте около меня!» Присел я на кушетку, а эта самая… Принцесса стала мне волосы гладить. Я думал все-таки, что кое-что из моих стихов ей понравилось и она… одобряет, а она обняла меня за шею и говорит вдруг: «Поцелуйте меня!» Я немножко испугался и ушел. Потом она два раза вызывала меня к телефону…
Сама заезжала в экипаже… Кататься на Острова приглашала… Я один раз по слабости характера поехал, потом стал отказываться… Неприятно, знаете, когда человек все время говорит: «Вы меня разбудили, вы меня разбудили».
– Да… неужели… она заезжала за вами?!
– Ей-богу.
– Но ведь эта… Принцесса… ленива, как сотня сытых кошек!
– Не знаю, что с ней сталось – совсем не такая, как первый вечер… Глаза сверкают, румянец во всю щеку и губы облизывает, как вампир, ищущий крови. Я ее даже, знаете ли, немного боюсь. Вчера вечером четвертую записку от нее получил. Звонит, пишет, заезжает…
– Что ж вы от меня хотите? – странным голосом спросил Меценат.
– Вы с ней… ближе знакомы, чем я. Посоветуйте, как всю эту историю ликвидировать? Чтобы было не обидно для нее и чтоб мне не терять мужского достоинства. Такая неприятность, знаете! В первый раз у меня это. Впрочем, простите, Меценат… но, может быть, мне было бы лучше посоветоваться по этому поводу не с вами, а… с Новаковичем, например? А то вы… какой-то странный!
– Нет, нет. Вы как раз обратились по настоящему адресу. Умнее ничего нельзя было придумать! А сделайте вы, чтобы выйти с честью, вот что… Возьмите портрет той особы, которую вы любите, напишите на обороте: «Моя невеста» – да и пошлите ей без всякого письма. Она поймет, и все кончится красиво.
– Вы думаете? А это… удобно?
– Чрезвычайно. Я вам советую, как лицо… не заинтересованное.
За портьерой вдруг послышался мужской смех, возня и крики:
– Да куда это они уединились?! Телохранитель! У Куколки с Меценатом секреты – не подкапывается ли Куколка под нас? Не хочет ли понизить наш курс в глазах Мецената?!
Кузя и Мотылек под предводительством Новаковича бесцеремонно ворвались в кабинет с одалиской и леопардом на стене и остановились, удивленные; на них в упор смотрели черные неподвижные глаза Мецената, и… никогда еще клевреты не видели такого странного взгляда.
– Простите, Меценат… Если вы еще не кончили, мы подождем.
– О нет! Мы уже свободны. Куколка читал мне по секрету свою новую поэму, и… это… оказалось… дьявольски сильная вещь!!
– Закончили поэму? – осведомился профессиональным тоном Мотылек.
– Да! Закончу, – твердо отвечал Куколка. – Сегодня же.
Глава XVI
самая короткая глава этой книги
В нарядном будуаре Веры Антоновны сидел Новакович, почти расплющив своим мощным телом хрупкий воздушный пуф, и говорил:
– Недоумеваю, за каким чертом Меценат не сам к вам явился, а послал меня. Такая простая вещь… Говоря кратко – он просит у вас отпуск.
– Какой отпуск? Боже, как это все… утомительно.
– Для нас? Нисколько не утомительно. Он собирается ехать на Волгу – от Рыбинска до Астрахани и обратно – и берет с собой Мотылька, Кузю и меня.
Вера Антоновна полузакрыла засверкавшие глаза и сонно спросила:
– Конечно, и Куколку берет?
– О нет! На что нам этот юродивый… Он забавен только в столице как объект Мотыльковых затей. Так как же… даете Меценату отпуск?
– О, Боже мой… когда же я его удерживала! Пусть едет. Желаю вам веселиться. Ох, как я устала!
Исполнив поручение, Новакович сидел и томительно молчал. Хотя был он человек разговорчивый, но знал – с мраморной статуей не разговоришься.
– Да… такие-то дела, – пробормотал он, собираясь встать. – Так-то, значит. Вот оно каково.
И вдруг странный вопрос Принцессы пригвоздил его к месту:
– Скажите, Телохранитель… Эта ваша знаменитая Яблонька – очень красивая?
– О, описать ее красоту так же трудно, как…
Вдруг его взгляд упал на одно место огромного ковра, покрывавшего пол, и фраза осталась незаконченной.
– Ну, чего ж вы замолчали? Говорите!
– Так же трудно описать Яблоньку, как…
– Ну?!
– Так же трудно… как…
– Боже, какой вы нудный!!
Но Новакович не слушал: он наклонил корпус и впился ястребиным взглядом в часть пушистого ковра около кушетки…
– Так же труд… Боже мой, да вот ее кусок!.. Что это?
Быстрее молнии он упал на колени и поднял запутавшийся между бахромой края ковра кусок фотографической карточки.