Рассказы
Шрифт:
— Напрасно ты так думаешь. Ты не знаешь, как меня дразнили в школе из-за имени, которое ты мне дала. Но я ни разу не подумала, чтобы поменять его. И ты знаешь почему? Изменю имя — изменю самой себе. А из-за чего? Из-за шуток одноклассников, которых сейчас не помню по именам? Так же и с ним. — Карла нежно коснулась нежного пушка на голове малыша. — Зачем-то же он родился? Ему уготована какая-то роль в жизни. Он должен что-то доказать, куда-то прийти. Во всем есть высший смысл.
Это был последний раз, когда Карла видела мать, лишь иногда в почтовом ящике Карла обнаруживала денежный перевод, — своеобразная плата за предательство.
После прогулки с Маришкой Саша заглянул в комнату к матери. Встал перед ней, застенчиво коснулся пальцами начинающей расти груди.
— Мам, скажи, уже очень заметно?
Карла не решилась врать.
— Пока нет, но время идет быстро.
— Я так и не решился сегодня рассказать Маришке. Скажи, она ведь не разлюбит меня? А мои друзья? Как я скажу парням? Они уже шутят, что у меня голос не ломается. Если они увидят, что у меня растет грудь…
Саша не смог договорить. Внутреннее напряжение, в котором он пребывал последнее время, давно искало выход. По лицу скатилось несколько слезинок. Карла обратила внимание, как по-девичьи он вытирает глаза. Словно боится испортить косметику.
— Если кто-то останется с тобой, значит — это настоящий друг, — Карла не стала его обнадеживать, она уже давно убедилась в жестокости людей.
— Все будут меня презирать?
— Возможно.
— Зачем я тогда родился? — закричал он высоким голосом. — Зачем, мама?
— Ты должен сам ответить на этот вопрос. Но если ты не сможешь жить так, есть другое решение.
— Какое? — в красных глазах Александра мелькнул отблеск надежды.
— Тебе сделают операцию. Ты сможешь стать девушкой или юношей. Уедем из этого города, где нас не знают. Но, милый, — Карла коснулась его плеча, — Пообещай мне, что это будет в крайнем случае. Когда ты совсем сдашься. — в глазах Саши было столько взрослой боли, что она чуть не заплакала. — Как ты думаешь, почему сегодня я снова читала тебе легенду про Атлантия? Я хотела, чтобы ты знал: прежде чем люди спустились на наш уровень, гермарфродитов считали божествами. Великую богиню любви Афродиту иногда изображали двуполой. То, что ты родился таким, имеет какой-то смысл. У каждого живущего на земле есть свое предназначение.
— Мам, ну о чем ты? Какие боги? Как мне Маришке-то сказать?
День, когда Саша решился, стал последним днем их дружбы.
— Ты хочешь сказать, что у тебя тоже вырастут сиськи? — на симпатичном личике со вздернутым носиком, не промелькнуло даже тени сочувствия. — Как у меня? Да как это может быть?! Ведь ты же мальчик.
Саша пытался ей что-то объяснить, но Маришка внезапно прервала его новым вопросом:
— А месячные? У тебя будут месячные?
Саша обреченно покачал головой.
— Мариш, я не знаю.
Пару минут девочка в упор смотрела на него, а потом решительно задрала ему футболку. Резкий, разрывающий душу, смех потряс Сашу.
— Сашка, да ты урод!
Он не помнил, как пришел домой, как сидел, уставившись в одну точку. На следующий день он не пошел в школу. Не хотел встречаться с Маришкой. Но оказалось, что самое страшное впереди. Девочка по секрету поделилась с подружкой, а чуть позже новость облетела весь класс. Над ним хихикали, обзывали. На уроках на парту, за которой он остался один, ложились карикатуры. Он терпел, пока одноклассники не подловили его в коридоре и не попытались пощупать грудь.
Саша дрался до последнего, но мальчишки, в числе которых оказались и его бывшие друзья, загнали его под лестницу. В крови и без сознания Сашу обнаружила учительница географии.
Синяки и ссадины затянулись быстро. Даже легкая головная боль, оставшаяся после сотрясения мозга, не так беспокоила Сашу, как мысль «как же с этим жить?»
Карла забрала его из школы и наняла репетиторов. Он не возражал. Слишком невыносимо видеть Маришку, проходившую мимо, словно его не существовало. Какое-то время ему и казалось, что он не существует, потому что внутри него все умерло.
Потом он познакомился с такими же, как он. Некоторые из гермафродитов, доведенные до грани отчаяния, заканчивали жизнь самоубийством, другие соглашались на операцию. И все хотели стать, как они выражались, «нормальными». Саша не считал себя ненормальным. Возможно, сказалось влияние матери, но он не собирался отрезать себе грудь только потому, что в мире нет места для двуполых людей.
Однажды, когда Александру уже было семнадцать, Карла услышала возмущенный рассказ коллеги, что какой-то старик в деревне возомнил себя Нострадамусом. Сидит над треножником и предсказывает будущее. Денег не берет, но и помогает не всем. Чаще говорит: «Иди отсюда, тебе это не нужно». Зато у тех, кому берется помочь, жизнь полностью меняется.
Карла приехала одна. Без труда нашла маленький деревянный дом Ностры. Выглядел старик забавно. Загорелое лицо в морщинах, длинная седая борода, грива волнистых почти белых волос и… совершенно молодые синие глаза.
Ностра долго смотрел на Карлу, даже не на нее, а насквозь. Потом изрек:
— Правильно живешь, женщина. Не красишь ни волос, ни ресниц своих, поэтому энергетика у тебя сильная. Ты сама все можешь, зачем пришла?
Карла села на деревянный стул.
— Я пришла не из-за себя.
Старец кивнул, как будто знал, о ком она говорит.
— Есть фотография?
Карла достала из сумки любительский снимок Саши. Длинные русые волосы распущены по плечам, белая футболка топорщится на груди, узкие рукава подчеркивают развитые мышцы.
— Мой сын хочет узнать, для чего он живет. От операции отказался. Как помочь ему? Ведь зачем-то же он родился таким?
— Человек будущего, — Ностра улыбнулся, рассматривая фотографию на вытянутой руке. — Правильно делает, что не соглашается на операцию. Да, поспешил он родиться.
— Какого будущего? — Карла неожиданно всхлипнула. — Знали бы вы, через что ему пришлось пройти. — Женщина не решалась просить о помощи. Этот Ностра был ее единственной надеждой.
— Пусть приезжает через месяц. Все это время корми его постной пищей. Никакого мяса или рыбы. Организм должен очиститься. А последние три дня пусть пьет только воду.
Ностра привел Сашу в маленькую комнату. Зажег на маленьком столе две свечи и начал рассказывать.
— Мне удалось воссоздать треножник Нострадамуса. Вот он, — старец любовно коснулся медного сидения, напоминающую неглубокую бронзовую тарелку, покоящуюся на трех ножках. — Треугольник из них и есть — прошлое, настоящее, будущее. Бронзовый прут, упирающийся в пол, нужен для увеличения сопротивления. Чтобы узнать будущее, надо сесть обнаженным в эту чашу. Твой мозг становится антенной, принимающей сигналы.