Рассказы
Шрифт:
– Смотри, - я протянул к Гармонии свои руки.
– Они все в крови. Но то, что возникает из-под этих пальцев нельзя назвать Музыкой...
– Я слышала, что многим очень нравится то, что ты играешь.
– Но это не нравится мне! Я хочу сыграть ту Музыку, которую слышу. Неужели это так много?
– Это очень много, - серьезно сказала Гармония.
– Настоящую музыку можно услышать только один раз.
– И она будет именно такой, как я ее слышу?
– оживился я.
– Она будет именно такой, - подтвердила Гармония.
– Но она будет последней, из того, что ты сможешь услышать. Подумай.
– Я согласен, -
Гармония взглянула на меня странным, долгим взглядом, в котором плескались удивление, восторг и сочувствие.
– Хорошо, - сказала она.
– Закрой глаза.
Я закрыл глаза, руки мои опустились на клавиши, и вокруг меня зазвучала музыка.
Она неслась и парила: басили дома, шумели деревья, скрипели дороги, выл ветер, дребезжал дождь, пела скрипкой луна, пальцы мои чуть касались пожелтевших клавиш, но я чувствовал их тепло, я погружался в вечность звуков, я стонал от наслаждения, я плакал... Я взлетел в небо и опрокинулся на землю, я полетал около раскрытых форточек вместе с беспризорными снами, я поиграл с бродягой-ветром в догонялки, я раскрасил свет уличных фонарей, я подержал в ладонях холодный кусочек луны, я поплескался в луже вместе с звенящими струями дождя, я повалялся на сиреневой туче, я сшил себе платье из облаков... И во всем в этом была моя Музыка. Без единой фальшивой ноты...
Последний аккорд звучал долго... Я все еще блажено улыбаясь, открыл глаза и увидел, как медленно движутся губы Гармонии, произносящие фразу, которую я уже никогда не услышу...
...На углу центральной улицы города сидел абсолютно седой человек и чему-то блаженно улыбался. В рваной шапке, стоящей перед ним, лежали несколько медяков, согревая друг друга своим присутствием.
– Мама, кто это?
– спросил маленький мальчик.
– Это глухой музыкант, - ответила женщина и, порывшись в сумке, бросила в шапку десять рублей.
– Когда-то он был очень знаменит...
Седой человек благодарно кивнул, закрыл глаза, и внутри него вновь зазвучала музыка. Музыка, которую никому, кроме него никогда не дано будет услышать...
ФОНАРЩИК
Улица была полна странных фонарей. Они обволакивали ее молочным мерцающим светом, словно нежной, сотканной из тончайшего вещества сетью. Она шла, и ее тень при каждом шаге качалась из стороны в сторону, отражаясь в чуть тронутых льдом лужах. Черный кожаный плащ, поглощая этот молочный свет, становился матовым и блестящим. Одиночество давно стало для нее нормой, и редкие машины, проезжающие мимо, казались призраками какого-то другого, недоступного ей мира, поэтому она их почти не замечала. Как не замечала идущих ей навстречу прохожих, сверкающий иней на ветках деревьев, красоту или уродливость стоящих вдоль дороги строений... Только фонари почему-то привлекали к себе ее внимание своим странным дрожащим светом.
"Наступит утро, придет фонарщик и убьет их...
– подумала она и неожиданно одернула сама себя.
– Фонарщиков давно нет... Простое электричество, так примитивно и банально... Да вы, романтик, сударыня, - усмехнулась она.
– Надо же, столько лет, а до сих пор..."
Ей сегодня ночью исполнялось тридцать. Дома никто не ждал, да и само понятие дом, кроме обозначения стен ее квартиры, в которых она иногда пряталась от несовершенства мира, сделав их
" Я и мир?
– подумала она.
– Или мир и я? Противопоставление или единство?"
Противопоставления тоже не хотелось.
Маленькое подвальное кафе освещали целых четыре фонаря, пересекаясь светом где-то в районе вывески. "Почему бы и нет?
– пожала она плечами и толкнула дверь.
– Надеюсь, здесь будет уютно..."
В кафе горели китайские фонарики, по красным стенам танцевали фигуры экзотических птиц и цветов. Она села за столик в углу, повернувшись лицом к залу, выложила из кармана сигареты и зажигалку и сказала возникшему с ней рядом официанту, не заглядывая в протянутое меню:
– Бутылку красного вина.
– Все?
– удивился официант.
– Все, - кивнула она, и официант удивленно отошел, несколько раз оглянувшись.
Глоток вина принес с собой вкус "изабеллы" и ощущение тепла. Только сейчас она поняла, что успела слегка замерзнуть. Негромкая китайская музыка создавала впечатление, что она находится внутри большой китайской шкатулки, оббитой красной тканью и увешанной фонариками. Она снова глотнула вина и закурила.
– Девушка, вам не скучно одной?
– темноволосый молодой человек склонился над ней в полупоклоне.
"Начинается, - поморщилась она.
– Когда, наконец, они устанут говорить эти банальности..." И подняла лицо:
– А вам?
– Что?
– опешил молодой человек, явно не ожидавший такого ответа.
– Вам не скучно?
– Да...
– молодой человек замялся.
– Если скучно - присаживайтесь рядом, только ради бога, без банальных фраз и приставаний.
Молодой человек заинтересовано и послушно опустился рядом, подозвал официанта и несколько мгновений разглядывал ее лицо:
– Вам что-нибудь заказать?
– Спасибо, у меня все есть.
– А я голоден, - неожиданно улыбнулся он.
– С этой работой никогда не успеваешь, как следует поесть.
– Работа в такое время?
– она глотнула вина.- Это интересно.
Молодой человек сделал заказ, официант поспешно удалился.
– И кем вы работаете, если не секрет?
– Фонарщиком.
Рука ее дрогнула, несколько капель вина пролилось на красную скатерть.
– Я не ослышалась?
– Фонарщиком, - повторил он.
– Почему это вас так удивило?
– Вы гасите фонари?
– И зажигаю их.
– Вы шутите.
– Нисколько.
– Разве в наше время еще существуют фонарщики?
– А почему бы и нет? Фонари же существуют.
"Верно, - удивленно подумала она.
– Раз существуют фонари, должны быть и фонарщики..."
– И в чем заключается ваша работа? Нажать вовремя на нужный рычаг? Или кнопку, что там у вас, чтобы включить электричество?
– Это слишком примитивное представление, - сказал он.
– К каждому фонарю нужен свой подход. Они как дети. Могут обидеться, могут капризничать, могут устать... Я их понимаю. Освещать ночь - занятие не из легких.