Рассказы
Шрифт:
Тучи клубились уже над горами; их снежные вершины все еще продолжали сиять и искриться, но склоны, лежащие ниже, стали темными, как чернила. Упали первые крупные и редкие капли; ветер крепчал; волны стали завиваться барашками. Наконец вершины гор будто прорвали вздувшиеся, как пузырь, тучи, и с шумом хлынули потоки дождя. Молнии перескакивали с тучи на тучу и, извиваясь, низвергались по скалам и разбивали в щепы могучие, раскидистые деревья. Оглушительными взрывами громыхал гром; эхо отбрасывало его раскаты с горы на гору; они обрушивались на Дундерберг и перекатывались в бесконечной теснине между горными кряжами; каждый мыс отвечал новым эхом, пока откуда-то издалека не долетало мычанье Быка note 30 , который хотел, казалось, перекрыть своим ревом грозу.
Note30
Название горы.
На некоторое время стремительно несущиеся черные тучи, туман и густая пелена ливня совершенно закрыли берег.
Судно, увлекаемое бешеным ветром, который усиливался с каждым новым порывом, неслось теперь на всех парусах; так продолжалось до тех пор, пока оно не достигло места, где река делает крутой поворот, кстати, единственный на всем ее протяжении note 31 . Как раз в тот момент, когда они поворачивали, на них ринулся вырвавшийся из горного ущелья яростный ураган, пригнувший к земле лес, видневшийся впереди, и в мгновение ока превративший реку в сплошные белые гребни и пену. Шкипер своевременно заметил опасность и приказал убрать паруса; но прежде чем его приказание могло быть исполнено, вихрь всей своей силой навалился на шлюп и накренил его набок. Все перепугались до смерти; все на судне пришло в смятение; хлопанье парусов, свист и рев ветра, брань шкипера и команды, крики пассажиров — все смешалось, все слилось с грохотом и раскатами грома. В разгар этой суматохи шлюп, к счастью, выпрямился; одновременно главный парус вывернулся в противоположную сторону; рея, к которой он был прикреплен, пронеслась вместе с ним над шканцами, и Дольф, неосмотрительно глазевший на тучи, не успел опомниться, как очутился в воде.
Note31
Речь идет, по-видимому, об излучине у Вест-Пойнта. (Примеч. авт.).
Впервые в жизни ему пригодился один из его бесполезных, как казалось, талантов. Долгие, якобы пущенные на ветер часы, которые, пропуская занятия в школе, он отдал всевозможным забавам на Гудзоне, превратили его в опытного пловца; но теперь, несмотря на всю свою силу и ловкость, он с большим трудом добрался до берега. Его исчезновение не было замечено командой, занятой заботами о собственной безопасности. Шлюп несся дальше с невиданной быстротой. Ему предстояла нелегкая задача обогнуть большой мыс на восточном берегу реки; около мыса она делала поворот, так что судно вскоре окончательно скрылось из виду.
Место, где Дольф выбрался на сушу, находилось на западном берегу реки; вскарабкавшись на прибрежные скалы, обессиленный и измученный, он опустился у подножия дерева. Гроза постепенно стихала. Тучи неслись на восток; там они высились пышными и легкими грудами, слегка окрашенными в розовый цвет последними лучами заходящего солнца. В их нижних, темных слоях все еще виднелись далекие вспышки молний; время от времени доносились глухие, едва слышные раскаты грома. Дольф поднялся на ноги и осмотрелся вокруг, не ведет ли от берега какая-нибудь тропинка, но все было пустынно и дико, нигде никаких следов человека. Скалы беспорядочно громоздились одна над другой; повсюду лежали стволы могучих деревьев, поваленных яростным ветром, свирепствующим в этих горах; иные, может быть, обрушились, достигнув своего предельного возраста. Даже скалы — и те были увиты диким виноградом и поросли кустами терновника; все это переплеталось друг с другом, образуя трудно преодолимую живую преграду; при малейшем движении Дольфа с мокрых листьев на него низвергался ливень. Он стал карабкаться на одну из вздымавшихся почти отвесно возвышенностей, но при всей крепости своих мышц и ловкости сразу же понял, что это предприятие требует силы самого Геркулеса. Несколько раз случалось, что единственною его опорою были осыпавшиеся под ногами выступы скал; неоднократно цеплялся он за корни и ветви деревьев и почти что повисал в воздухе. С характерным свистящим звуком стремглав пронесся над его головой лесной голубь; пронзительно клекотал орел на вершине нависшего над бездной обрыва. Карабкаясь таким образом, Дольф, чтобы облегчить подъем, готов был уже уцепиться за очередной куст, как вдруг что-то зашелестело в листве, и он заметил змею, молнией скользнувшую почти у самой его руки. Змея тотчас же свернулась в клубок, готовая отразить нападение; Дольф видел ее маленькую плоскую головку, раздвинутые челюсти и быстро вибрирующий язычок, колыхавшийся, как пламя, в ее широко разинутой пасти. Сердце у него замерло, он едва не выпустил ветки; еще немного и он свалился бы в пропасть. К счастью, змея недолго занимала оборонительную позицию; это было инстинктивное движение самозащиты; обнаружив, что ее не трогают, она скрылась в расщелине. Провожая ее напряженным, исполненным ужаса взглядом, Дольф заметил, что находится в ближайшем соседстве с гнездом гадюк, которые, сплетаясь друг с другом, корчились и шипели над бездной. Он постарался как можно скорее оказаться подальше от страшных соседок. Воображение его было захвачено этой новой, грозной опасностью: в каждой изогнутой, корявой лозе он видел теперь гадюку, в шелесте сухих листьев ему чудился звук, производимый хвостом гремучей змеи.
Наконец ему удалось вскарабкаться на вершину; она густо поросла лесом. Всюду, куда только в просветы между деревьями проникал его взор, он видел высокий берег, поднимавшийся грядою громоздящихся друг над другом возвышенностей и скал, и вдалеке — гигантские горы, которые господствовали над всем остальным и замыкали пейзаж. Нигде не было видно
Дольф не стал дожидаться нового выстрела и поспешно ретировался, опасаясь, как бы враг не вздумал его преследовать. Ему удалось благополучно возвратиться на берег, и он решил оставить попытки проникнуть глубже, в места, таящие столько опасностей.
Весь мокрый, он присел на влажный, еще не успевший просохнуть камень. Что делать дальше? Где найти кров? Близился час всеобщего отдохновения: птицы возвращались в свои привычные гнезда, в сумеречном воздухе стали носиться летучие мыши, и козодой, паря высоко над землей, казалось, выкликал на небо звезды. Наконец подкралась ночь и окутала все непроницаемым мраком; хотя лето было в разгаре, ветерок, скользивший над рекой и сырыми лесами, основательно пробирал и пронизывал Дольфа, промокшего насквозь.
Поникший и подавленный, потерявший всякую надежду, сидел он на своем камне. Вдруг между деревьев он заметил огонек, мерцавший совсем близко от берега, в том месте, где изгиб реки образует просторную бухту. Этот огонек вернул Дольфу бодрость: он принес с собою надежду, что, быть может, невдалеке он разыщет человеческое жилье, в котором найдет чем удовлетворить настоятельные требования желудка и — что в равной мере было необходимо в его положении — удобный ночлег. С огромными трудностями преодолевал он расстояние, отделявшее его от огня: он двигался по выступам скал, подвергаясь опасности соскользнуть в воду, перелезал через стволы огромных деревьев, иные из которых были только что повалены бурей и лежали, так плотно примыкая друг к другу, что ему приходилось с трудом пробиваться сквозь их ветви. Наконец он достиг гребня скалы, нависшей над небольшою лощиной, в которой горел заветный огонь. Оказалось, что это костер, разложенный у подножия старого дерева, одиноко стоявшего посреди зеленой лужайки, зажатой со всех сторон скалами. Костер бросал красные блики на серые камни и нависающие деревья, оставляя кое-где темные пятна, казавшиеся входами в многочисленные пещеры. Рядом журчал маленький ручеек; в нем виднелось зыбкое отражение пылающего костра. Около огня двигались две фигуры; кроме того, несколько человек сидели возле него на корточках. Так как эти люди расположились между ним и огнем и находились в тени, Дольфу не удалось разглядеть их как следует, но случайно один из них подошел к костру с другой стороны, и благодаря тому, что его осветил отблеск пламени, Дольф по раскрашенному лицу и сверканию серебряных украшений определил, что перед ним был индеец. Он присмотрелся внимательнее и увидел прислоненные к стволу дерева ружья и распростертый на земле труп.
Дольф насторожился: не попал ли он в еще худшее положение; судя по всему, пред ним были те самые люди, которые стреляли в него из оврага. Не решаясь в столь пустынном и диком месте довериться этим бесчеловечным варварам, он сделал попытку потихоньку уйти. Однако он опоздал: индеец, со свойственной его расе орлиною зоркостью, заметил легкое движение в кустах среди скал и схватил одно из прислоненных к дереву ружей; еще миг — и меткая пуля навсегда исцелила бы Дольфа от страсти к бродяжничеству и приключениям. Он громко выкрикнул по-индейски дружеское приветствие; сидевшие у костра вскочили на ноги. Ему ответили таким же приветствием и приглашением подсесть к огоньку.
Он приблизился, на сердце у него отлегло: компания у костра состояла, оказывается, не только из индейцев, но и из белых. Главарем был, судя по всему, тот, кто сидел на пне у огня, — широкоплечий плотный мужчина, уже немолодой, но еще свежий и крепкий. Лицо его, загорелое и обветренное, приобрело почти такой же оттенок, как у индейцев. У него были крупные, но свидетельствовавшие об открытом и веселом нраве черты лица, нос с горбинкой и рот, заставлявший вспомнить о большом доге. Лицо до половины было закрыто тенью, отбрасываемой широкополой шляпой с оленьим хвостом, из-под которой виднелись коротко остриженные пряди седых волос. Одежду его составляли охотничья блуза, индейские гамаши и мокасины; стан перехватывал широкий бисерный пояс, на котором висел томагавк. Всмотревшись внимательно, Дольф, к великому своему изумлению, уловил в его облике что-то общее со стариком из «Дома с привидениями». Впрочем, этот человек был моложе, совсем по-иному одет и отнюдь не мрачного вида; установить, в чем именно заключается сходство, было бы в высшей степени затруднительно, но что сходство тут действительно было, в этом не могло быть никакого сомнения. Дольф подошел к нему не без страха, но ему был оказан самый искренний и радушный прием, так что он несколько успокоился. Оглядевшись вокруг, он увидел, что встревоживший его труп — просто-напросто туша убитой лани; опасения его рассеялись окончательно; наконец щекочущий ноздри лакомый запах, исходивший из объемистого котла, подвешенного над огнем при помощи кривой ветви, и удостоверявший, что на ужин варится вкусное блюдо, привел его в отличное настроение.
Оказалось, что он наткнулся на одну из тех бродячих охотничьих партий, какие в те дни нередко составлялись из поселенцев, живущих на берегах Гудзона. Охотник всегда гостеприимен, и ничто не делает людей общительнее и проще, чем встреча в глуши. Начальник партии, лукаво посмеиваясь, предложил ему глоток горячительного напитка, чтобы согреть, как он выразился, простывшее сердце. Он велел также одному из своих подчиненных принести из лодки, что стояла поблизости, в небольшой бухточке, что-нибудь из одежды, так как та, что была на Дольфе, промокла насквозь, и ее следовало просушить у огня.