Рассказы
Шрифт:
«А вот это уже называется«…провозить багаж, сумма измерений которого по длине, ширине и высоте превышает полтора метра»», — рассердился водитель эскалатора и вызвал полицию.
Паря над эскалатором, черт внимательно вглядывался в лица пассажиров, но вместо надлежащего страха он читал на них лишь вопрос: «Эффектное шоу, но непонятно, что конкретно он рекламирует?»
Если гражданское население этого города оказалось таким бездарно бесчувственным, то чего было ждать от полиции? Эта публика всюду одинакова — без фантазии. Черта вывели из метро, да еще и целый час продержали в участке, внимательно изучая изъятые у него зерна паники — не наркотик ли?
Черт
Поздним вечером черт сидел в баре и глушил тоску спиртом. Тоска уже практически оглохла, когда за столик к черту подсел длинноволосый юноша.
— Вы позволите? Извините, что я вас отвлекаю… Но ведь вы черт, верно?
Черт согласно кивнул.
— Я знаете что думаю? Может, вам учеников себе набрать? Меня, к примеру. Ну и еще несколько человек найдется. Мы будем везде с вами ходить, записывать, что вы говорите. Потом один из нас вас предаст. Я, к примеру. Договоримся с властями, чтобы вас арестовали и приговорили к смертной казни. Вас, значит, казнят, вы, значит, повисите дня три на перевернутой пентаграмме, а на третий день провалитесь в Преисподнюю. Ну или, там, отправитесь к бабушке своей на Кулички. Тогда вы тут у нас сразу станете популярной фигурой! О вас легенды начнут слагать всякие последователи. Я, к примеру… А?
— Ты че, сатанист, что ли? — лениво поинтересовался черт, глядя на юношу сквозь стакан.
— Ну, типа того.
— Да нет, чувак. Бесполезно. Если ваши души черствы как камень, страх в них не поселится. Вас ничто не спасет. Вы безнадежны.
Ночью черт пришел на вокзал и купил билет до станции под названием «Лучше вообще не знать, что на свете есть такие места».
Фотографировать удивленных
он любил больше всего на свете. Ведь в моменты сильных эмоций мы не контролируем свои лица. Нам не до того: мы в это время заняты поиском нужных слов. Мы вообще любим говорить слова, а уж в моменты сильных эмоций — и подавно! А вот слова не любят, чтобы их произносили в таких ситуациях. Для слов это вредно: они от этого сильно изнашиваются, блекнут, трутся на сгибах и линяют. Поэтому, как только слова чувствуют повышение эмоционального градуса, они тут же прячутся по норам. И самые глубокие норы — у самых нужных слов. А на поверхности остаются лишь никчемные и легкомысленные. Они бестолково шатаются туда-сюда, приходят в голову и подворачиваются под язык. Их мы обычно и произносим, будучи во власти чувств. Те же из нас, что в принципе не лезут за словом в карман, — вообще в такие мгновения молчат. Потому что принцип есть принцип, а все слова у них прячутся именно в карман! (Принципы хозяина им известны, так что они прекрасно знают, куда бежать в минуту опасности.)
Так или иначе, оказавшись под воздействием сильных эмоций, мы на какое-то время умолкаем. И тогда, пользуясь долгожданной паузой в нашем постоянном тарахтенье, начинают говорить наши лица. Язык лиц прост и эффективен. Он оперирует древнейшими категориями, проверенными временем. Что, например, написано на лице любого разгневанного мужчины? «Я убью тебя, съем твою женщину и совершу половой акт с твоей собакой!» Даже если это всего лишь пожилой профессор-музыковед не сошелся с коллегой во мнениях по поводу поздних квартетов Бетховена.
Но удивление — это совершенно особенная эмоция. Что конкретно написано
Он начал увлекаться удивленными лицами, еще когда работал в «Фотографии» на улице Лесной. Однажды к нему привели фотографироваться совсем маленькую девочку. Приготовившись сделать снимок, он произнес традиционное заклинание: «Внимание, сейчас вылетит птичка!» — и нажал на кнопку. Девочка восприняла его слова буквально и была очень удивлена, что никакой птички не появилось. Выражение ее лица было при этом таким ярким, искренним и интересным, что он тут же нажал на кнопку еще раз. Позже он долго рассматривал эти два снимка. Было совершенно очевидно, что настоящее лицо — на второй, «удивленной» фотографии. А на первой что-то вроде маски. И он понял: удивление — вот направление, в котором стоит работать!
Отсутствием птички можно было удивить только самых маленьких детей. Зато, наоборот, реальное появление обещанной птички прекрасно срабатывало на любых клиентах! Он приобрел волнистого попугайчка и клетку с ним поставил в фотостудии. В рабочие часы, когда в студию заходили желающие сфотографироваться, клетка была накрыта материей. Каждый раз, когда очередной клиент располагался перед камерой, фотограф говорил: «Внимание, сейчас вылетит птичка!» В следующую секунду он делал снимок, а потом сдергивал материю с клетки. Птичка вылетала, клиент удивлялся, а фотограф делал второй снимок, уже, чисто, для себя.
Скоро у него накопилась целая коллекция фото с удивленными лицами. И почти каждое из них было бесконечно интересным! Их можно было рассматривать и рассматривать. Казалось, их можно было даже читать: что за человек, добрый или злой, умный или глупый, легко ли у него на душе, и все такое. Фотограф стал подумывать о том, чтобы устроить где-нибудь выставку этих портретов.
А меж тем популярность «Фотографии» на улице Лесной стала расти. Многим было любопытно зайти сфотографироваться в студию, где вылетает настоящая живая птичка. Во всяком случае, от посетителей с детьми отбою не было. И это, в финансовом смысле, выходило очень даже хорошо. Но вот в смысле искусства неожиданно стало плохо. Все знали, что птичка вылетит, за этим и шли… и никто больше не удивлялся! Он стал иногда не выпускать птичку, говорил, что сегодня попугайчика в студии нет, — но удивления этим не добивался. Только разочарования. Фотографировать разочарованные лица было не интересно. Что написано на лице разочарованного человека? «Я весь день охотился, но не убил ни одного зверя!» Не интересно.
Тогда он сменил заклинание. Он стал говорить: «Внимание, сейчас… выбежит обезьянка!» Некоторое время это действовало. Само слово «обезьянка» удивляло людей, а поскольку они знали, что от этого странного фотографа можно в принципе всякого ожидать, на их лицах появлялось выражение со знаком вопроса: «Что, неужели вправду сейчас появится обезьянка?» И в эту секунду фотограф совершал снимок. Теперь уже этот, первый, снимок шел в коллекцию удивленных лиц, а для клиента приходилось делать второй — когда тот уже успокаивался и ни о какой обезьянке больше не думал. Разумеется, эта хитрость действовала не долго. Скоро фотографу перестали верить, и никто больше не удивлялся никаким его словам. Фотограф загрустил.
И тут ему помогли друзья, с которыми он поделился своими огорчениями. Один из приятелей явился как-то раз в «Фотографию» на Лесной и сказал:
— Твоя проблема не в том, что люди перестали удивляться птичке. Проблема в том, что у тебя нет настоящего желания удивлять. Ты слишком спокойно относишься к этому, вот ничего и не выходит. Если бы ты очень горячо пожелал удивить клиента, он бы удивился. И если бы для этого потребовалась обезьянка — она бы появилась! Просто из ниоткуда. Все зависит только от силы твоего желания.